Армэль и Эжени вошли как раз в этот момент. Виконт хотел поздороваться с отцом и сообщить, что уже уезжает. Но увидев, что произошло, юноша застыл в дверях. Его улыбка сменилась разъяренной гримасой. Казалось, виконт совсем не контролирует себя. Мгновение – и он был уже возле отца, схватил родителя за воротник камзола. Арман, вставший за секунду до этого, крепко взял сына за руки и оторвал от себя, глядя на Армэля, который был почти на полголовы ниже, сверху вниз. Напуганная Эжени зажала рукой рот, чтобы не закричать.
– Успокойся, сын! Не делай глупостей. Ты понятия не имеешь, что произошло!
– А мне и не надо это знать, – выкрикнул Армэль. – Я знаю, на что ты способен. Ты и раньше бил ее! Она несчастна с тобой! Я все знаю, отец!
– Что все? – переспросил граф.
– Все!
Виконт бросился к матери. Графиня села, еще держа у лица окровавленный платок.
– Армэль, я сама упала, – тихо сказала она.
– Матушка, мне нужно уезжать. Прямо сейчас. Но я обязательно скоро приеду. Хотите, я заберу вас в Париж?
Она отрицательно покачала головой. Юноша взял ее за руку, мягко сжал.
– Мне нужно ехать, увы.
– Езжайте, виконт, все будет хорошо, – успокаивала его графиня.
Армэль поцеловал ее руку. Потом поднялся с колена, игнорируя отца, подошел к Эжени, и вдруг поцеловал ее так нежно, как только может поцеловать мужчина любимую женщину. Девушка обомлела и застыла под удивленными взглядами графа и графини.
Пока мадемуазель де Брионе вместе со служанкой, принесшей лед, суетились вокруг его жены, граф смотрел в окно и видел, как Армэль решительно идет по двору замка, как ветер развевает его светлый, поблескивающий на солнце плащ.
Графине было неловко и стыдно. Так позорно упасть у него на глазах! Да еще наговорив перед этим столько всего… Кто знает, что там Мазарини ему сказал. Могла ведь спокойно все объяснить, но нет же… Сама устроила скандал, и вот к чему это привело – граф зол, Армэль в бешенстве. Хорошо хоть Александрин этого всего не видела. Она и так до сих пор в обиде на отца.
Граф повернулся и окинул жену странным, каким-то испытывающим взглядом. Уже осознал, что, выхлопотав ему свободу, графиня сильно рисковала сама. Теперь он был обязан ей. Она все же любит его… Как умеет.
***
Жизнь в столице Франции была для Александрин всем. Никогда она столько не каталась верхом, не танцевала так увлеченно и не смеялась так весело, как тут. А все потому, что почти сразу после прибытия в Париж попала в высший свет. Поль Скаррон, французский романист, драматург и поэт, постоянно собирал в своем доме в квартале Маре, где он открыл литературный салон, блестящий литературный полусвет, к которому присоединялись многие приближенные к королевскому двору. Кроме поэтов, представителей духовенства, живописцев и разного рода вельмож там бывали даже маршал Франции Тюренн и куртизанка Нинон де Ланкло. Сюда же иногда заглядывала герцогиня де Кардона.
– О, моя дорогая девочка! – воскликнула герцогиня, увидев Александрин. – Вы в Париже?
– Да, теперь мы будем жить тут.
– Это прекрасно! Наконец-то вы вырвались из своего захолустья. Вам нужно обязательно побывать у меня в гостях!
– С удовольствием, герцогиня. Тем более что сегодняшние дебаты о немецкой поэзии навевают на меня скуку.
– Тогда поедемте.
Довольная баронесса поспешила за красавицей Бланкой к ее карете.
Александрин, конечно, не могла не посетить мессу, которую служил ее брат. Облаченный в церковные одеяния, он казался таким возвышенным и одухотворенным во время чтения молитвы, что баронесса невольно залюбовалась им. Этот контраст светлых глаз и темных волос все находили красивым… После завершения богослужения священник вышел к сестре, одетый уже в обычную черную сутану.
