На том конце долго слышались какие-то помехи и невнятные отголоски речи. Я даже хотела отключаться, но телефон наконец заговорил мужским голосом.
– Здравствуйте, Софья Александровна. Это Бернард, Ваш сосед.
– Бернард? – переспросила я, – а откуда у Вас мой номер?
– Скажем так, узнал. Софья Александровна, прошу прощения, что беспокою, Вы дома?
– Я в саду, если быть точной. Но от дома меня отделяет несколько шагов.
– Это отлично! У меня к Вам до невозможности неприличная просьба. Но это, можно сказать, вопрос жизни и смерти.
От такой формулировки я вздрогнула, присела на лавку и на всякий случай позвала к себе садовника. Ну, вдруг что, пусть рядом будет.
– Говорите, Бернард. Чем смогу, тем помогу.
– Понимаете ли, я звоню Вам из Испании. Пришлось срочно уехать по рабочему вопросу. Уехал настолько внезапно, что совершенно не позаботился о Джеке и Джули. Они сейчас одни во дворе, совершенно потерянные и голодные. Прошу Вас, покормите их!
– Ну какие вопросы! Конечно, – отвечаю я в трубку, а сама шепчу садовнику, чтобы тот нашел Себастьяна, который принесет мне несколько кусков свежего мяса, – Ваши питомцы едят свинину?
– Хоть сельдерей, честное слово. Софья Александровна, как подойдете к воротам, позвоните на этот номер. А пока отключаюсь, прошу прощения.
Взглянув на погасший экран телефона, я вздохнула и поспешила в дом. Нужно срочно найти Себастьяна и мясо. Чем быстрее приду к собакам, тем менее голодные они будут. А я не хочу стать куском мяса, который они захотят сожрать.
Дворецкому я не сказала, зачем беру сразу несколько килограммов свинины. Готова поспорить, что он отпустил бы меня в соседний двор только через свой труп или с несколькими десятками охранников.
Наверное, и впрямь стоило взять кого-нибудь из мужчин ради собственной безопасности. Но я почему-то решила этого не делать. Взрослая ведь девочка.
– Бернард, это Софья. Я у Ваших ворот, – говорю в трубку, когда на том конце раздается многозначное «Ммм».
– Софья Александровна, видите камеру над воротами? Смотрите в нее и просто открывайте дверь. Я запрограммировал все, чтобы Вы могли беспрепятственно попасть внутрь.
– Слушайте, а Ваши песики не съедят меня первее свинины?
– Нет, клянусь Вам, что ни Джек, ни Джули Вас не тронут. Они видели, что я запретил как-либо реагировать на Вас.
– Если что, моя гибель будет на Вашей совести! – говорю и тяну на себя ручку двери.
Та поддается легко, запуская меня во двор.
Перед черной Феррари одиноко лежат две собаки и смотрят на меня. Но теперь без злости. Напротив. Они радостно виляют хвостиками, как только за мной захлопывается дверь.
– Эй, малыши, голодные? – только я демонстрирую пакет с мясом, доберманы срываются с места и встают прямо передо мной в стойке. – Хорошие какие, молодцы!
Боязливо я кладу мясо прямо на плитку, но собаки к нему почему-то не притрагиваются.
– Бернард, они не едят.
– Скажите им, что можно.
– Можно, ешьте, – говорю я, кивая на мясо, и они набрасываются на еду так, как будто их хозяин уехал несколько дней назад, – да, подействовало.
– Софья Александровна, Вы спасли их от голодной смерти, а меня от угрызений совести. Не представляете, как я Вам благодарен! – в трубке на все лады распинается Бернард, сыпля слова благодарности. Я слушаю его вполуха, а сама почесываю доберманов за ушами. Они за считанные мгновения справились со своим ужином.
– А Вы надолго уехали?
