Кэролайн, помолчав, со вздохом прошептала:
– Вы правы. Не стоит препятствовать воспоминаниям посещать нас. Иначе однажды они просто нахлынут бурным потоком, от которого не будет спасения. Но все равно я благодарна вам, Норт.
– Пришли в себя?
– Да, совершенно, спасибо.
На этот раз он не подтянул одеяло до подбородка, только осторожно положил ее на кровать и снова невольно легонько провел рукой по ее щеке. После того как Норт вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь, Кэролайн поднялась и сняла платье, безнадежно помятое. А ведь другого у нее не было! Разгладив складки, она повесила платье на стул и легла на спину, скрестив руки под головой. Почувствовав, как слезы жгут веки, девушка поскорее закрыла глаза. Боже, только при одном воспоминании о том, как Норт укрывал ее, сердце Кэролайн разрывалось от тоски по матери, чье лицо уже стало забываться. Но самое страшное – это убийство тети Эллен. Кто мог сделать это? Все окончательно смешалось, и Кэролайн ничего не могла понять, может быть, еще и потому, что сама она лежала в постели джентльмена, которого встретила всего неделю назад. Что же ей теперь делать?
Она знала, что выглядит ужасно, хотя и успела хорошенько вымыться. Проснувшись, Кэролайн увидела таз с теплой водой, стоявший на круглом столике, и, раздевшись догола, долго в нем плескалась. Жаль, конечно, что невидимый слуга не догадался принести ванну, однако после вчерашнего приема Кэролайн чувствовала, что ей оказывают чуть ли не королевские почести.
Кэролайн медленно спустилась по парадной лестнице, достаточно широкой для того, чтобы три дамы в вечерних туалетах могли сойти по ней бок о бок. Огромная люстра свисала с потолка на два нижних этажа, причем от пола просторного вестибюля до хрустальной подвески оставалось не менее двенадцати футов. В изысканно-изящных подсвечниках, покрытых золотом и безупречно чистых, горели свечи так ярко, словно их тоже только сейчас протерли.
Девушка на секунду замерла, оглядываясь по сторонам: «Какой великолепный старый дом! Нет, – поправила она себя, – скорее, замок, на протяжении веков перестроенный в громадный особняк, однако сохранивший былое величие». Никогда она не видела ничего подобного. Кэролайн испытывала какие-то странные чувства, нечто вроде узнавания и неясного томления.
Девушка тряхнула головой, но странные ощущения не желали уходить, наоборот, становились все сильнее, по мере того как она продолжала осматриваться. Стены по обеим сторонам лестницы были увешаны мужскими портретами – ни одного женского, – и самые первые относились к шестнадцатому столетию. Кэролайн пригляделась. Нет, женщины ни одной. Как непонятно!
Но куда они подевались? Должны же были какие-то женщины родить всех этих наследников, вполне, как она полагала, законных. Очень странно и загадочно.
– Доброе утро.
Хозяин стоял у подножия лестницы, одетый в бриджи, отлично вычищенные ботфорты, белую батистовую сорочку с распахнутым воротом и коричневый сюртук. Впервые за все это время она взглянула на него, как на мужчину. Настоящего мужчину. Темные волосы были не по моде длинны, но здесь, в глуши Корнуолла, он, хозяин огромного особняка, который останется замком до скончания века, выглядел великолепно. И девушка неожиданно удивилась тому, что не заметила раньше, как красив Норт. Удивилась и смутилась, вспомнив, как он обнимал ее, когда она плакала… плакала дважды, как слезливая дурочка, особенно после того, как увидела, что он склоняется над ней и заботливо подтыкает одеяло со всех сторон.
