Князь Дарот Великий.
Писано года 8431-го месяца Пятизвездия третьего дня».
– Этот указ всем известен. Этот тоже, к тому же это не подлинник, а список, – заметил отец, передавая Нарике другой свиток.
– «Завещание, – прочитала она. – Я, Верг, сын Фионта, Князь-выборщик от Нагорного Рошаеля, находясь в здравом уме и твердой памяти, объявляю свою волю. От времени моей смерти, и далее во веки веков, в Нагорном Рошаеле по смерти правящего князя следует передавать княжение старшему из потомков его, здравствующих на время смерти означенного князя, независимо от пола и обстоятельств рождения этого родственника».
– А зачем нужно было такое завещание? – Нарика свернула свиток.
– У князя Верга не было законных детей, и он хотел оставить княжество своему побочному сыну Гиарту, который был на то время старшим из возможных наследников.
Отец принялся разворачивать один за другим остальные свитки, а Нарика вытащила из кучи тяжелый сверток, который показался из щели последним. Внутри оказалась книга в деревянной обложке, обтянутой дешевым красным ростовиком. Что тут? Кажется, доходы и расходы. Узким, острым почерком кто-то записывал прибыль и траты на зеленоватых листьях дешевого сонника, помечая день, месяц и год каждой записи. Нарика начала читать вслух.
«Года 8425-го месяца Дракона 18-го дня.
За укрепление ворот Лучниковой башни мастеру Нейту из Подгорья 140 золотых», – значилось наверху страницы, рядом стояла корявая подпись мастера, а под ней тем же острым почерком, что вся страница, еще одна подпись – «Князь Дарион».
– Пап, кто правил до Дарота Великого?
– Его отец, князь Гиарт Узаконенный, ради которого князь Верг писал завещание.
– А князь Дарион это кто?
– Князь Дарион? – Отец заглянул в книгу. – Дарион? Странно!
Он полез в корзинку и принялся что-то искать в ней. Нарика продолжала читать.
«Года 8425-го месяца Дракона 40-го дня.
Князю Дароту на покупку боевого ящера пилейской породы зеленой масти – 250 золотых. Князь Дарион».
Похоже, князь Дарион был истинным хозяином крепости, если нанимал мастера для укрепления крепостных ворот и выдавал деньги на расходы князю Дароту.
А это что? Нарика развернула еще один свиток – роскошный, на полированной деревянной ручке, с золотыми и красными заглавными буквами.
«Года 8427-го месяца Воительницы 1-го дня.
Княжеским словом и честью нашей от сего дня и во веки веков обязуемся соблюдать границу между Княжеством Пилейским и Княжеством Нагорного Рошаеля по реке Материнское Прощенье и Черному Перевалу, не нарушая ее нападением или переходом подданных наших в ту или другую сторону.
Подписано: Князь Нагорного Рошаеля Дарион, сын Гиарта
Князь Пилея Вефинт, сын Агрена
Свидетели: Князь Дарот, сын Гиарта младший
Княгиня Хали, дочь Агрена»
Князь Дарион был старшим братом Дарота Великого и правил до него, но почему о нем никто не знает? Отец вытащил из корзинки хлеб, самоспелы и, наконец, небольшую тетрадку в таком же старинном переплете, как у расходной книги.
– Вот, нашел! Смотри, даже почерк тот же! – открыв ее, сказал отец.
– Это что, наша?
– Наша, ты читай, я ее наизусть знаю.
Отец отдал ей тетрадь. Ну, конечно, эта тетрадка всегда была у них в доме и лежала в сундуке, завернутая в большой платок. Отец записывал в ней рождения, свадьбы и смерти, вынимал только по большим праздникам и никому не давал к ней прикоснуться. Такие тетради были во многих грамотных семьях.
