– Девочки говорят…
– Дурочка, они просто завидуют. Останешься здесь – замучают тебя притворным сочувствием.
Даже я понимаю, как это верно.
– Пойди умойся. Твой дядя вот-вот появится.
Несусь со всех ног, только на минуточку остановилась объяснить Агнессе, Джоанне и Маргарите – я точно знаю, что буду фрейлиной, и нисколько не верю их злобным наветам. Тут меня позвали: «Екатерина, Екатерина, он здесь!» Я со всех ног бросилась в гостиную – вот он дядюшка, греет спину у огня.
Такого человека не отогреешь. Бабушка говорит, он – молот короля. Исполняет самую тяжелую, грязную работу. Кто возглавил английскую армию, разбил и покорил врага? Два года назад, когда я была еще маленькой, Север встал на защиту старой веры; кто тогда привел повстанцев в чувство? Он! Пообещал им прощение и отправил на виселицу. Спас королевский трон, избавил короля от необходимости самому подавлять крупнейший мятеж. Бабушка говорит, у него один довод – петля. Перевешал кучу народу, хотя в глубине души был на их стороне. Даже собственная вера не остановила его, его ничто не может остановить. По лицу видно – это жестокий человек, такого нелегко смягчить. Но раз он пришел сюда посмотреть на меня – покажем. Пусть знает, какая у него племянница.
Приседаю в глубоком реверансе – сколько я готовилась к этому моменту! Немного подаюсь вперед, в вырезе платья видны очертания груди. Поднимаю глаза, я почти на коленях перед ним, нос на уровне пояса. Пусть полюбуется.
– Милорд дядя, – шепчу я, как будто на ухо в постели, – желаю вам приятного дня.
– Боже мой! – вырывается у него, даже бабушка ахает от удивления.
– Мадам, внучка… делает вам честь.
Поднимаюсь, стараясь не дрожать. Руки закладываю за спину – показываю грудь во всей красе, выгибаю спину – пусть оценит тончайшую талию. Глаза скромно опущены – примерная ученица, да и только, хотя тело мое и едва заметная улыбка говорят совсем о другом.
– Истинная Говард, – замечает бабушка. Она невысокого мнения о девушках по фамилии Говард – красивы, но дерзки.
– А я-то держал ее за ребенка. – По голосу слышно, он рад, что я уже выросла.
– Она умненькая девочка.
Бабушка хмурится, словно напоминает – посторонним необязательно знать, чему я выучилась под ее присмотром. Я простодушно раскрываю глаза. В семь лет я впервые застала служанку в постели с пажом, в одиннадцать влюбилась в Генри Мэнокса, так чего она от меня хочет?
– Настоящая красавица. – Дядюшка приходит наконец в себя. – Екатерина, ты умеешь танцевать, петь, играть на лютне?
– Да, милорд.
– Читать, писать – по-английски, по-французски, на латыни?
В отчаянии смотрю на бабушку. Всем известно – я чудовищно глупа. Настолько глупа, что даже не знаю, скрывать это или нет.
– Зачем девочке такие познания? – спрашивает бабушка. – Королева ведь говорит только по-голландски.
– По-немецки. Но королю нравятся образованные женщины.
– Он уже обжегся однажды, – улыбается герцогиня. – А эта Сеймур отнюдь не была великим мыслителем. Кажется, королю надоели философские споры с женами. Сами-то вы любите образованных дам?
Он только фыркнул. Всему свету известно – они с женой давным-давно живут врозь и ненавидят друг друга.
– Главное, она понравится королеве и всему двору, – решает дядя. – Екатерина, ты станешь фрейлиной новой королевы.
Я радостно улыбаюсь.
– Ты рада?
– Да, милорд. И очень вам благодарна. – Не забыла поблагодарить!
