– Пусти меня, Иуда! – билась, чувствуя, как тюбик с помадой, попавший как раз мужчине на плечо, больно упирается в бедро – единственная радость, что не потеряла.
Мужчина остановился на крыльце, продолжая легко, но крепко удерживать меня одной рукой, другой (я услышала звон ключей) – открывать замок, дверь он распахнул с помощью пинка и занес меня в нутро дома. Здесь было темно и тепло, в другой ситуации я бы вздохнула от облегчения, но не сейчас.
– Пусти меня! Что тебя от меня надо? Клянусь, когда я попаду в полицию – тебя посадят!
Мужчина хмыкнул:
– Ключевое здесь: когда попадешь.
– Пусти! – я начала лупить его с удвоенной силой.
Минуя короткий темный коридор, он открыл неприметную белую дверь и, сделав шаг внутрь, поставил меня на ноги – я слегка качнулась.
– Даю тебе время успокоиться, отдышаться, – жестко сказал и попытался прикрыть дверь.
– Козел! – я зачем-то попыталась в него плюнуть, но промазала. Мы дружно проследили за полетом моей слюны: я с досадой, Андрей с брезгливостью. Он бросил на меня непонятный взгляд и, достав из кармана выглаженный платок, быстро стер «недоразумение», м-да.
– Ты, моя дорогая, мне все – все расскажешь: и про дом, и про пижамный забег… А пока, еще раз повторюсь, отдохни, – он презрительно поджал губы, окинув меня не менее презрительным взглядом.
Меня прошиб пот, и я начала лепетать, не иначе как от стресса:
– Отпусти меня. Я никому ничего не скажу… Я ни в чем не виновата, – сделала к нему нерешительный шаг.
Андрей смотрел на меня словно на таракана, в его взгляде я видела терзание: терзание между тапком и мелком «Машенька».
И тут я почувствовала, что от моего движения, помада вот-вот сползёт в штанину и, ясное дело, громко упадет на пол.
– Я правда-правда ничего не знаю. Давай договоримся, – едва успела придавить рукой помаду. Мужчина проводил взглядом мой жест и вновь скривил губы:
– Сомнительные условия для договоренностей, – он развернулся, чтобы выйти и надежно прикрыть дверь.
– Стой! – взмолилась я. – Ты все не так понял! Ты не имеешь права меня здесь запирать! – разгадала я его планы и начала кричать уже со слезами:
– Я – свободный гражданин. Ты не имеешь права меня запирать… По Конституции…
Он ухмыльнулся и с неожиданно веселым блеском во взгляде добавил:– Ты еще «Конвенцию по правам человека» вспомни, – и ловко прикрыл дверь перед моим носом. Звук – три щелчка – подсказал, что меня заперли.
– Козел! – закричала я, но тут же спохватилась и жалобно добавила:
– Мне завтра на работу надо!..
В коридоре послышались удаляющиеся шаги.
Последний раз зло пнув ни в чем неповинную дверь и, скатилась по ней спиной.
– Урод… Какой же урод… – тихо причитала, положив голову на колени, рука по-прежнему держала помаду. Надо что-то с ней делать. Не могу же так ходить дальше, «придерживая трусы», – я хохотнула (нервное, наверно).
Решила осмотреть комнатушку, в которой оказалась. Сделала вывод, что это простая кладовая: под самым потолком светилось небольшое окошко, в которое сможет пролезть разве только отощавшая кошка, благо, его бледного света хватало для обзора: несколько деревянных полок с одной стороны, заставленные коробками, несколько пар лыж в чехлах аккуратно поставили в самый угол, на гвоздях висели всевозможные плащи, термоса, сумки. Когда за дверью послышались шаги, я, подорвавшись с места, ловко закинула тюбик в карман ближайшего плаща.
