– Мерзавец! В командировке он был.
Я орала и била, била и орала… пока Павел не шагнул вперед и не влепил мне пощечину – я замерла, не веря, что он смог поднять на меня руку. Уставилась на него, боясь пошевелиться.
– Хватит уже. И перестань так смотреть на меня своими глазищами, – проговорил и отвернулся, не выдержав моего взгляда.
– Уходи, Люда, – бросил он своей любовнице, – мы потом с тобой поговорим.
Он вернулся в спальню и подал белобрысой курве вещи, та дергано начала одеваться, все время испуганно косясь на меня.
Постояла еще немного. Павел натягивал штаны, прервавшись лишь на то, чтобы стянуть резинку и отбросить ее в сторону. Бедняга, не пригодилась. Оправдываться он не спешил, а я не могла больше наблюдать за этой… за этими…
Брала самое необходимое: нижнее белье, домашнюю пижаму, белые блузки, брюки; косметику, подцепив рукой, просто ссыпала в пакет, туда же отправилась зубная щетка и прочие средства гигиены. Календарь с крестами, зажала под мышкой.
Забросив вещи в багажник, обнаружила, что прихватила с собой два рваных пакета, положила поверх вещей. Затем упала на лавочку и разрыдалась.
– Как же плохо… – шептала, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Узнала, все-таки, девонька? – наша соседка, баба Нюра, добрая душа, подсела рядом и начала легко похлопывать меня по спине. – Давно он ее водит уже, год как.
Получилось выдавить из себя слова, крутившиеся все время в голове.
– Чего ему не хватало, баб Нюр, а? Я готовила, убирала, стирала. Три года…
– Ой, доченька, это великое горе, – приговаривала она, – но не страшное. Мужики иногда ходят по другим бабам. Им это надо, понимаешь? Поплачь, поплачь да и возвращайся.
После этих слов, на меня словно ушат с ледяной водой вылили – я распрямила спину.
– Нет, баб Нюр, не понимаю.
Я поднялась, рука женщины съехала с моего плеча. Аккуратно стерла слезы и проговорила:
– Пора мне, баб Нюр. Пора.
Завела автомобиль и целеустремлённо направилась в центр города, к бизнес-центру «Орел». Почему, когда в моей жизни появляется отчим – все рушится? С другой стороны, не отчим заставлял Павла прыгнуть на эту блондинку. А я? Может, это со мной что-то не так? И не стоит винить окружающих.
Лев Валерианович встретил меня у дверей и заботливо проводил к стулу.
– Дарья, я вас приметил ещё на улице из окна. Что у вас случилось?
– Я принимаю наследство. Где подписать? – подняла на мужчину заплаканные, наверняка стеклянные глаза.
Мужчина дернулся и удобно устроился на стуле.
– Всё-таки у вас удивительные глаза, – удивлённо проговорил.
– А дом мы оформим. Не волнуйтесь.
Между нами возникла тишина. Лев перечитывал какие-то документы, делая какие-то пометки.
– Геторохромия… – проговорила задумчиво.
У меня было такое чувство, что всё это происходит не со мной.
– Что, простите? – мужчина оторвался от заполнения бумаг и посмотрел на меня.
– Геторохромия… Разный цвет глаз.
– Любопытно, – проговорил и вернулся к бумагам.
Через несколько секунд, подумав, он пересадил меня на небольшой диван, стоявший здесь же, в кабинете, и насильно всунул в руки бокал горячего чая.
Подписав какие-то документы, вроде доверенности, покинула кабинет. Завтра будет четверг, после завтра – пятница и это ещё две новости, одна хорошая, другая плохая. Хорошая: на работе некогда думать о личном. Плохая: это всё же работа и напиваться сегодня не стоит. Решила вернуться в загородный дом. В конце концов, там нет неверных мужей и их любовниц.
