Настоящая справедливость. Квакеры-миротворцы и становление мира - страница 4

Третий тип доводов, основывающихся на применении к людям принципов, выведенных из наблюдений за поведением животных, следует считать сомнительным. Не существует адекватных свидетельств тому, что мы вправе экстраполировать поведение животных на поведение людей. Интересно отметить, однако, что антропологи, изучающие человеческое общество, как правило, более оптимистично рассматривают нашу природу, нежели те этологи, которые обычно концентрируют свое внимание на животных. Поскольку животные в большинстве своем гораздо меньше склонны к насилию, нежели мы, это, по крайней мере, странно!

Я хотел бы добавить еще один аргумент в противовес тем, кто считает нашу склонность к насилию неизлечимой. Если существуют любые неподдельные исключения из правила, они сами по себе доказывают отсутствие универсальности данного свойства – в данном случае исключение отнюдь не подтверждает правило. Например, может показаться, что в данном обществе насилия нет, но объясняться это может тем, что там введены очень строгие санкции за проявления враждебности. Или конкретная личность может быть лишена агрессии, потому что он/она боится собственной внутренней агрессии, как мог бы сказать верный последователь Фрейда. Но вот у тасадаев3, племени, которое не так давно было открыто на Филиппинах, похоже, отсутствует сама мысль о том, что люди могут пожелать причинить вред друг другу.

И разве все мы не знакомы с людьми, о которых совершенно невозможно подумать, что их кротость и исполненность любовью всего лишь заместитель подавленной агрессивности?

Тем не менее, хотя я и не считаю, что возможно поддерживать крайне этологические взгляды, безусловно, почва для размышлений в них наличествует. Я не верю, что это непосредственно связано с «животным» аспектом нашей натуры, точно так же как и с качествами, роднящими человека с машиной. В каком-то смысле наш разум напоминает компьютер. Огромное количество информации постоянно поступает в банк данных нашей памяти на многочисленных уровнях сознания. И когда нам нужно произвести какое-то действие, а действие само по себе может быть совсем простеньким, к примеру – почесаться, или очень сложным – например, вести машину или написать книгу, необходимая информация мгновенно извлекается, и, опираясь на нее, мы начинаем действовать. Но, наряду с информацией полезной и экономящей наше время, в банк поступает и неверная или деструктивная информация (предрассудки, заблуждения, фактические ошибки, надуманные потребности, гордыня, обиды, преувеличенные воспоминания о былых неприятностях, всевозможные узколобые и вредные теории). Только представьте себе, какой непреодолимо трудной была бы наша жизнь, если бы каждый раз, когда мы садимся обедать, нам приходилось бы заново учиться пользоваться ножом и вилкой! Неверная или искаженная информация извлекается в ответ на полученный стимул точно так же, как и информация верная. Вот потому зачастую получается так, что мы автоматически реагируем совершенно неподобающим образом на ситуацию, над которой следовало бы сначала внимательно поразмыслить. Иногда мы почти сразу же понимаем свою ошибку и сожалеем, что автоматический импульс заставил нас действовать глупо или говорить грубо. Иногда мы реагируем настолько механически, и настолько не сознаем, что делаем, что так никогда и не понимаем полностью, какой вред причинили. В этих случаях механистическая функция, существующая для того, чтобы помочь нам действовать более эффективно, берет верх над человеческой природой. Когда такое происходит, а случается это со всеми, по крайней мере, время от времени, несложно поверить в то, что скверна изначально присуща природе человеческой.