– Осведомители, значит… Фамилии, конечно, не скажешь?
– Не скажу. Я свои источники не раскрываю.
– Даже мне?
– Кому бы то ни было.
Иван Степанович слегка дернулся. Не привык он, чтобы ему отказывали в просьбах. Тем более подчиненные.
– Осведомителя должен знать только один человек. И осведомитель знать одного. В этой цепочке может быть только два человека.
– А оплачивать их услуги третий? То есть я.
– То есть вы.
– Хорошее дело! Я за свои деньги не могу узнать того, что хочу. И даже не могу узнать, сколько ты им за их услуги платишь, потому что ведомостей нет.
Ну ничего не могу узнать!
– Не можете. Вышестоящий начальник не должен знать фамилии осведомителя. Только кличку, – объяснил элементарные правила оперативной работы Зубанов.
– Почему не может?
– Начальники часто меняются. И уходят в отставку.
– Я тот начальник, который не может смениться. И не может уйти в отставку!
– Все равно. Правила должны быть едины для всех!
– Кремень ты, полковник.
– На том стоим.
– Что еще?
– Существенного ничего. Ничего, с чем бы я не мог справиться своими силами.
* * *
– А как твои бывшие… Заикины?
– Затихли братья. Как и все остальные.
– Затихли, говоришь? Что‑то я в эту тишину не очень верю. Затишье, оно перед бурей бывает.
– Буря будет. Как не быть. Но не сейчас. Позже.
– Откуда знаешь?
– Знать – не знаю. А тенденцию просматриваю. Очень отчетливую тенденцию.
– Куда ползем?
– К войне ползем. И переделу мира. В общем, ситуация как перед Первой мировой войной. До выстрела в Сараеве.
– Думаешь, будет выстрел?
– Обязательно будет. Когда ситуация вызревает – стрелки непременно находятся.
– Что делить будем? Войной.
– Сферы влияния.
– Это я без тебя знаю. Меня интересует, что конкретно делить? Чтобы пораньше встать и к пирогу первым поспеть.
– В первую очередь транспорт.
– Почему именно транспорт?
– Исходя из сложившихся климатогеографических и экономических условий региона.
– Ну‑ка поясни.
– Восемьдесят процентов сырья завозится в регион извне. То есть из других регионов и из‑за границы. Транспортом завозится. В первую очередь железнодорожным.
– А почему не другим?
– Другого практически нет. Аэропорт маленький, взлетно‑посадочных полос всего две. И те – ни к черту. Большие «грузовики» на них не посадить. Они просто‑напросто бетон покрошат.
Остаются автомобили. Но их в расчет можно тоже не принимать. Дороги плохие, узкие, без развязок. Двум большегрузам нормально не разминуться. Серьезный грузопоток по ним не пропустишь. Пупок надорвешь.
– Значит, говоришь, остается только железка?
– Только. Тот, кто будет держать железку, будет держать за кадык всю торговлю. Потому что хочешь – не хочешь, а товар надо привозить. Всем надо!
Тот, кто подгребет под себя транспорт, будет назначать цены. Будет заказывать музыку.
– Красиво мыслишь, полковник! – восхитился Хозяин. – Я этот ребус два года решал, все никак решить не мог. А ты без году неделя пришел и разом все просчитал. Молодец!
Зубанов не выразил бурной радости по поводу высокой оценки его умственных способностей. Не было ничего сверхъестественного в этом, как выразился Хозяин, ребусе. На работе, на прежней работе, на настоящей работе, полковнику приходилось каждый день такие задачки решать. И не чета таким.
– Добро, полковник, – сказал Иван Степанович. – Раз ты такой умный, поедешь со мной завтра на одну встречу.
– Сколько охраны брать?
– Нисколько не брать. Туда, куда мы поедем, охрану не допускают. За порогом оставляют. Мне завтра тебя одного довольно будет. Да и ты не столько телохранителем, сколько консультантом поедешь. Слишком ты умный, чтобы просто пистолетом размахивать. Пора тебя к более серьезным делам приспосабливать.
