– Токката, – узнала Воланская. – Но не та.
– Я с фирменного диска записал.
Балерина снисходительно улыбнулась:
– Только живая музыка дает вдохновение. Поехали! Я покажу.
Сосновский привез Майю Воланскую к Концертному залу имени Чайковского и указал на неосвещенный парадный вход:
– Полночь. Закрыто.
– Еще пять минут. Успели! – радостно возразила балерина.
Она потащила Сосновского за угол, на улицу Горького, вдоль припаркованных «Волг» и иномарок, торопливо объясняя:
– Ночью зал арендует посольство ФРГ. Они привозят своего органиста. Советско-немецкая дружба и всё такое.
– Концерт, – догадался Сосновский. – Но почему через служебный вход?
– Особый концерт для особенных! – отрезала балерина и помахала кому-то рукой.
К неприметной двери спешил мужчина с седыми бакенбардами. Сосновский узнал знаменитого художника Илью Уханова. В прошлом году его персональная выставка в Манеже вызвала небывалый ажиотаж. Две недели толпа народа закручивалась спиралью вокруг огромного здания и часами ждала очереди, чтобы лицезреть картины мастера.
Знаменитости поздоровались.
– Кажется, мы последние, – заметила балерина, выуживая из сумочки открытку с памятником Пушкину.
– Чтобы быть первыми, – помахал такой же открыткой художник.
Он передал ее контролеру и прошел внутрь. Балерина взяла Бориса Аркадьевича под руку и тоже предъявила открытку. Контролер принял пропуск и вопросительно посмотрел на Сосновского.
– Товарищ со мной, – пояснила балерина.
– Найн! Один билет – один персон! – возразил контролер и по-военному выпятил грудь, загородив проход. Немец явно служил в охране посольства и четко выполнял инструкции.
Воланская отчаянно помахала кому-то за спиной охранника.
– Господин Хартман!
Подошел иностранец в элегантном костюме с белым платком в нагрудном кармашке. Цепкий взгляд из-под фирменных очков изучил Сосновского. Иностранец представился:
– Андреас Хартман – атташе по культуре посольства ФРГ. – И потребовал: – Ваше имя, должность, место работы.
Воланская уже прошла через заветную дверь. Борису Абрамовичу очень хотелось оказаться рядом с известной женщиной среди особенных. Он перечислил должность, ученое звание, институт и даже монографию, умолчав, что книга написана в соавторстве. Атташе по культуре оценил горячее желание и просительный тон доктора наук, сделал пометку в блокноте и пропустил Бориса Абрамовича.
В полночь в Концертном зале имени Чайковского собрались около ста человек. Среди них было много знаменитостей. Сосновский уже не удивлялся, замечая известных писателей, поэтов, художников, режиссеров, композиторов и даже чемпиона мира по шахматам. Между собой гости не разговаривали, сидели в креслах и настраивались на предстоящий концерт. В зале царил полумрак, на сцене никого не было.
Балерина усадила Сосновского рядом с собой и шепнула:
– Выкиньте хлам из головы. Откройте душу, внимайте музыке и вожделейте вдохновение.
У Бориса Абрамовича вертелись вопросы, но, глядя на молчаливую публику, он догадался, что слова здесь неуместны, а вскоре понял, что и посторонние звуки запрещены.
Вместо привычных аплодисментов публика встретила вышедшего на сцену исполнителя мертвой тишиной. Вид у музыканта был интригующий. Высокий сутулый мужчина в плиссированной черной мантии с капюшоном, накинутым на голову, в обуви на мягкой подошве скользил по сцене бесшумно. Он шел опустив голову, его лицо невозможно было разглядеть.
