– Ната, ну ты где? – пришедшая в комнату Ясмина застает меня в слезах. – Что случилось?
Она закрывает за собой дверь и тихими шагами приближается к кровати. Я беспомощно выпускаю из рук телефон. Соседка кладет его на прикроватную тумбу.
– Я бы хотела тебя обнять, – шепчет она.
– Не надо, – я отрицательно мотаю головой, потому что чувствую себя слишком уязвимой, оголенной, как нерв.
– Ладно, – она садится рядом, но так, чтобы не касаться меня.
– Я буду в порядке, просто дай мне пять минут.
– Да, – соседка кивает, но будто бы не мне, а собственным мыслям, – я тоже так всегда говорила. Но ни пять, ни десять, ни тридцать минут никогда не помогали. Даже годы ничего не меняли.
– Мне жаль, – я вспоминаю о том, что пришлось пережить Ясми, и снова чувствую нашу незримую связь, – такое просто не должно происходить. Ни в одной семье.
– Но оно происходит, – соседка горько усмехается, – я каждый день думаю о детях, которых избивают родители, и никто не приходит им не помощь. А ты? Думаешь о тех, кто морит себя голодом и сидит на диетах?
– Конечно, думаю, – мне все еще непривычно говорить с ней об этом. Ясмина – не тот человек, которому я собиралась довериться, но оно выходит само собой. – Мне хочется внушить каждой девочке, что она идеальна, и что она не нуждается в доработке и исправлениях. Но это невозможно. Мы ничего не можем сделать, и это самое ужасное. Нам удалось пережить ад, а никого другого из того же самого ада мы вытащить не можем. Иногда я чувствую себя виноватой. Словно, убегая, я оставила всех остальных там и не вернулась за ними потом, когда окрепла. Мерзкое ощущение.
– Согласна. У меня все то же самое, – Ясми кивает и, заметив, что я больше не плачу, с облегчением вздыхает, – идем? Об остальном сможешь побеспокоиться чуть позже, а сейчас нас ждет кино.
– Хорошо, – быстро приведя себя в порядок с помощью бумажных салфеток, я направляюсь к друзьям, позволяя себе отвлечься от нахлынувших воспоминаний.
Как же приятно ни на что не надеяться и ничего не ждать. Большинство одноклассников ушли после выпускного в девятом, и теперь мне предстоит учиться с малознакомыми ребятами из других классов. Некоторых из них я знаю в лицо, других же вижу будто впервые.
Быстро поздоровавшись и назвав свое имя, я нахожу свободную парту у стены и интересуюсь у новых одноклассников, не занята ли она. Они пожимают плечами, что мной расценивается, как зеленый свет. Разложив все вещи на столе, я решаю скоротать время до начала урока за игрой в телефоне.
– Морской бой? – интересуется подсевший ко мне Артем.
Я недоуменно наблюдаю за тем, как он достает из рюкзака учебник по истории и тетрадь.
– Надеюсь, ты не против? – он невинно улыбается и поправляет новые модные очки в тонкой оправе.
В нем изменилось буквально все. Из голоса исчезла привычная звонкость, а на ее смену пришла незнакомая мне хрипотца. Он держится уверенно, в какой-то степени даже нагло. Впервые при виде него у меня в голове всплывает слово «мужчина». Я наблюдаю за его расслабленными движениями и ловлю себя на мысли, что его энергетика стала совершенно другой. В нем едва узнается мальчик, который предлагал мне помощь с домашним заданием и пытался угостить выпечкой из столовой. Теперь он похож на человека, который приходит и берет все, что захочет. Такие перемены будоражат не только меня. Я сразу замечаю, как девушки из класса с интересом рассматривают его и приветливо улыбаются.
