- Что ты, Аид, неудобно как-то.
- Неудобно на потолке спать, сама знаешь. Приезжай, иначе обижусь. Соскучилась же. – И отключилась.
Я вытерла слёзы, закрыла окна и дверь на ключ. Ну всё, самое страшное позади. Зайти внутрь во второй раз будет легче.
***
Высокое, школа.
«Мерзость. Мерзость. Мерзость. Кругом мерзость.
Ничего святого у людей не осталось. Да и людьми-то их называть – язык не поворачивается. Не люди – грязь! Учить должны, подавать пример, а всё туда же. Похотливые грязные животные».
Из подсобки донёсся женский смех и какая-то возня:
- Давид, хватит, - снова смех, девичий и звонкий, словно колокольчик. – Ну всё, всё, нас могут услышать. – В ответ раздалось невнятное мужское мычание. - Дождись вечера.
«Разврат прямо в школе! Стыд, позор, мерзость! Мир опять погряз в скверне. Пора очистить его. Снова».
Хлопнула дверь, и по пустому школьному коридору застучали каблучки. Худенькая женщина с точёной фигуркой в узкой юбке на ходу поправляла причёску. Вьющиеся рыжие волосы никак не поддавались. Остановилась на самом верху лестницы, пытаясь справиться с непослушной заколкой, и услышала за спиной звук. Резко обернулась и улыбнулась:
- И снова здравствуйте!
В следующий миг по этажу разнёсся женский крик, глухой звук удара, и всё стихло.
Спустя несколько минут у самого основания лестницы было обнаружено тело Алёна Вадимовны, учительницы русского языка и литературы старших классов. Рыжие волосы пропитались кровью, а руки были вывернуты под неестественным углом.
Давид Александрович, рослый и крупный учитель физкультуры, без всякого стеснения рыдал.
Тарас Макарович, почтенный преподаватель ОБЖ в военном мундире, пытался нащупать пульс.
Одетая по последней моде учительница химии, Виктория Дмитриевна, дрожащими пальцами с ярко-красным маникюром набирала номер скорой.
Тихий и неприметный историк Антон Павлович нерешительно переминался с ноги на ногу и без остановки протирал запотевающие стёкла очков.
Наталья Ованесовна, женщина преклонного возраста в теле, хваталась за сердце и причитала.
- Тихо! – Директриса одним словом заставила всех замолчать. – Она жива?
Тарас Макарович неопределённо пожал плечами:
- Пульс совсем слабый, Ольга Львовна. Я схожу за льдом и бинтами. Кажется, там ещё переломы, лучше её не трогать до приезда медиков. – Пожилой учитель поднялся, затем, придерживаясь за поясницу и шаркая ногами, поспешил в сторону медпункта.
Директриса небрежно кивнула и повернулась к учительнице химии:
- Вызовите полицию и дождитесь приезда скорой.
- Полицию? – Антон Павлович нервно всплеснул руками. – Зачем полицию? – Но под презрительным взглядом химички как-то сник. Директриса не удостоила его ответом.
Ольга Львовна ещё раз скользнула взглядом по телу пострадавшей, затем сцепила руки и сказала:
- Артур Каренович, вернитесь на своё рабочее место и проверьте записи камер видеонаблюдения. Всех остальных, кроме Тараса Макаровича и Виктории Дмитриевны, прошу проследовать в учительскую и не покидать её до приезда полиции. – Затем взглянула на часы и сказала тихо. – Хорошо, что уроки давно закончились, и никто из детей этого не видит. Скандал. Какой скандал.
Высокое, городская больница.
Равномерный писк медицинской аппаратуры, атмосфера больницы и запах лекарств никогда не нравились Гаянэ Овесовне. Они с супругом прожили вместе долгую жизнь и всячески старались избегать врачей. Получалось.
