Нью-Йорк как мясорубка: если ты дашь слабину, он прокрутит тебя и выплюнет к остальной массе, которая едва держится на плаву.
Я предпочитаю бороться за свое. Стоит только один раз опустить руки – и ты проиграешь, а жизнь не любит слабаков. Я это понял, как только оказался в совершенно чужой стране, вдали от семьи. Дал слабину – и драгоценный папочка вышвырнул меня из дома, чтобы избавиться от проблем. Но я не против. Я закалился, стал сильнее и теперь никогда не оглянусь на прошлое.
Хотя в какой-то момент я понял, что где-то свернул не в ту сторону.
Вздрогнув в очередной раз от порыва ветра, сильнее запахиваю кожаную куртку. Чертов Макс и его привычка опаздывать…
– Заждался? – кричит знакомый голос.
Не успеваю обернуться, как со спины налетает Макс и запрыгивает на меня, словно нам снова по восемь лет.
Помяни черта…
– Сменил парфюм на женский? – Друг хохочет и слезает с моей спины.
С его волос падают дождевые капли, а серая футболка вся в мокрых разводах.
– Надо было чем-то заняться, пока ждал тебя. – Я бросаю сумку на асфальт и протягиваю Максу руку.
– Даже не сомневался в этом. – Он отвечает на рукопожатие и притягивает меня в крепкие объятия.
Оказавшись рядом с другом детства, я чувствую давно забытое ощущение. Тепло.
Мы знаем друг друга с пеленок. Пока наши родители строили совместный бизнес, мы с Максом и Викой, моей сестрой, были неразлучной троицей. Разбитая посуда, украденные домашние пирожки, первые шрамы и детские шалости, доводящие родителей до седых волос, – это все про нас. Мы вместе пошли в сад, а затем в школу. Я ударил Макса в семь лет, когда он сказал, что в будущем женится на Вике, а он не разговаривал со мной несколько недель, когда я обыграл его в приставку. Наше общение не прекратилось, даже когда он уехал в другой город, а я сменил континент.
И Макс единственный, кто знает, через какое дерьмо мне пришлось пройти.
Отстраняюсь и толкаю друга в плечо:
– Еще немного – и я бы улетел обратно.
– Не смеши. Мы оба знаем, что Вика достанет тебя и на другом конце света, если ты так поступишь.
Наш громкий смех заглушает раскат грома, эхом доносящийся сквозь горы.
– Пошли, в машине все расскажешь. – Макс кивает куда-то в сторону.
– Не мог припарковаться поближе? – Я прикрываю шею воротником куртки.
– Сдрейфил? – в его голосе звучит вызов.
– Разве такое возможно? – Оттолкнув друга, сжимаю в пальцах ручки сумки и выбегаю под дождь.
Ледяные капли бьют в лицо, а в ботинках тут же начинает хлюпать вода. Но в эту секунду жизнь уже не кажется такой ужасной, как десять минут назад.
– Как всегда, жульничаешь. – Макс отключает сигнализацию.
Мы забираемся в машину, и я взъерошиваю волосы, стряхивая с них воду.
– Просто у тебя с реакцией плохо, как и всегда, – отшучиваюсь я.
В нос ударяет мятный аромат, заполняющий салон автомобиля, а в глаза бросается идеальная чистота: на приборной панели не видно и пылинки. Ни капли не удивлюсь, если он опоздал из-за чистки салона. Когда я приезжал в последний раз, Макс водил старенький «Фольксваген» и даже не думал его продавать.
– Неужели ты поменял машину? – Я обвожу взглядом салон новенького черного «БМВ».
– Пришлось, старушка уже была на последнем издыхании. – Он заводит автомобиль и выезжает с парковки. – Но она навсегда останется в моем сердце.
Макс театрально прикладывает руку к груди. Я смеюсь. Он нажимает на педаль газа, машина набирает скорость, и рев мотора заполняет салон. Стоит нам выехать на главную трассу, ведущую в город, как стрелка спидометра доходит до ста двадцати километров в час.
