Наукообразная чушь. Разоблачение мошенничества, предвзятости, недобросовестности и хайпа в науке - страница 3

Затем, во второй части книги, мы зададимся вопросом, почему так происходит. Мы обнаружим, что наша публикационная система, вместо того чтобы устранять или преодолевать всяческие человеческие факторы, позволяет им накладывать свой отпечаток на научную летопись – и именно потому, что считает себя объективной и беспристрастной. Возобладала своеобразная самоуверенность, странная самонадеянность, когда само существование системы рецензирования словно бы мешает нам распознавать ее недостатки. Казалось бы, рецензируемые статьи должны настолько приближаться к объективной фактографии устройства нашего мира, насколько это вообще возможно. Однако в ходе обсуждения многих десятков таких статей мы увидим, что нельзя надеяться, будто рецензирование гарантирует, что ученые будут честно (глава третья), непредвзято (глава четвертая), добросовестно (глава пятая) обращаться со своими результатами и трезво их оценивать (глава шестая).

В третьей части книги мы глубже погрузимся в научную практику. В седьмой главе будет показано: дело не только в том, что система не справляется со всеми обсуждаемыми видами злоупотреблений, – в действительности современное устройство научно-исследовательской деятельности стимулирует возникновение этих проблем, подталкивая ученых к зацикленности на авторитете, известности, финансировании и репутации в ущерб строгости и надежности результатов. Наконец, после того как мы диагностируем проблему, в восьмой главе будет описан ряд зачастую радикальных реформ научной практики, которые могли бы помочь переориентировать ее в направлении исходной цели – открывать факты о нашем мире.

Чтобы обосновать слабости научно-исследовательского процесса, по ходу повествования я буду рассказывать поучительные истории из самых разнообразных областей науки. Отчасти потому, что я психолог, преобладать будут примеры из психологии[19]. Но в этой книге будет много говориться о психологии не только из-за моего образования и опыта работы. Причина также в том, что после инцидентов с Бемом и Стапелом (в числе многих других) психологи начали заниматься глубоким самокритическим анализом. Пожалуй, активнее, чем коллеги в любой другой области науки, мы, психологи, стали выявлять свои укоренившиеся недостатки и разрабатывать систематические подходы для борьбы с ними – подходы, которые многие другие дисциплины начинают заимствовать.

Первый шаг в починке нашей сломанной научной системы – научиться распознавать и исправлять те ошибки, что могут сбить ее с пути. А сделать это возможно только с помощью опять же науки. В книге я постоянно буду прибегать к метанауке – сравнительно новому типу научного исследования, в котором изучается само научное исследование. Если наука – это процесс выявления и устранения ошибок, то метанаука представляет собой тот же процесс, но нацеленный на внутренние проблемы.

Ошибки многому могут научить. Музыкант Тодд Рандгрен во вводном треке одного из своих альбомов предлагает слушателям сыграть в игру под названием “Студийные звуки”. Он описывает всевозможные огрехи, которые могут проявиться при записи музыки: гудение, шипение, щелчки, когда в микрофон пропевают слова, содержащие букву “п”, прерывистый монтаж и тому подобное. Рандгрен предлагает слушателям считывать такие шероховатости при прослушивании его песен в этом альбоме и любых других записей. И как понимание огрехов звукозаписывающих студий может по-новому раскрыть для вас процесс создания музыки, точно так же понимание того, как наука отклоняется от верного пути, может многое сказать о процессе, благодаря которому мы постигаем новое знание.