Темный промолчал. И это молчание было таким мрачным и холодным, что я поежилась.
- Прости, - выдавила из себя минут через пятнадцать, устав всматриваться в темноту и напрягаться, пытаясь уловить его дыхание. - Я знаю, что ты помог мне. Не знаю, как ты это сделал, но раньше приступ не проходил так быстро. Спасибо.
- Расскажи об этом. О своих приступах.
Судя по голосу темный тоже успел успокоиться. И я начала рассказывать:
- После ломки, которую я пережила в тринадцать, был второй приступ через семь лет. Не такой ужасный как первый, но и несравнимо тяжелее, чем этот.
- Ты обращалась в больницу?
- Да, специализированный центр "Надежда". Но помощь условна, - я грустно хмыкнула. - Все, что нужно, это проследить, чтобы проклятый навью оказался заперт в герметичной комнате. Сила вырывается наружу, а потом впитывается обратно.
Я помолчала, невидяще глядя перед собой, потом тихо продолжила:
- Любой, оказавшийся рядом, умирает.
- Поэтому ты просила меня уйти, если начнется приступ?
- Да. И ты обещал.
- Неправда. Ты сказала, что это опасно, а я ответил, что понял.
- Ты даже не выслушал меня, - с упрёком пробормотала я, с трудом вспоминая наш разговор. Я тогда уже была вымотана темнотой и холодом и не помнила подробности.
- Зато слушаю сейчас.
- Ты можешь быть отравлен. Просто пока не понимаешь...
- О да, - как-то горько рассмеялся высший, перебив меня. - Я совершенно точно отравлен и, к сожалению, прекрасно это понимаю.
Мы помолчали. Потом высший задал следующий вопрос:
- Когда должен был быть приступ?
- Не раньше осени, - негромко ответила я, все ещё размышляя над его предыдущими словами. О чем он говорил? И почему его слова звучали так горько и так сладко одновременно?
- Твой запах, - вдруг выдала я. - Ты взял с собой туалетную воду?
- Запах? - недоуменно переспросил высший.
- Да. Очень сильный. Крутой парфюм. Приятный, стойкий.
- Вот как, - медленно и очень задумчиво протянул мужчина. И замолчал.
- Сложно ответить? - буркнула я через несколько минут.
- Хм. Комбинезоны, в которые бы оба одеты, созданы для того, чтобы носить их, не снимая, несколько дней. Мембрана не пропускает запахов. Ни приятных, ни неприятных.
- Но шея, лицо...
- Я не пользуюсь парфюмом, Фея, - прервал меня высший.
- Что совсем?
- Совсем. Мыло, шампуни, бальзам после бритья. Все без отдушек. Не выношу резких химических запахов.
- Но.., - начала я и затихла. А что я могу сказать? Не выдумала же я этот аромат, в конце концов! Я и сейчас его чувствую! Так что, либо Арх'Раш-Саил для чего-то лжет, либо у меня обонятельные галлюцинации.
***
Хорошо, что Фея его не видит. Его зрение было намного острее человеческого, и он видел размытый силуэт, застывший на узкой койке. Хрупкая, тонкая. И невыносимо вкусная. Без приторности и лишней сладости. Только свежесть с лёгкой примесью ледяной мяты.
Этот вкус он почувствовал ещё несколько дней назад, собирая ее проклятие. А сейчас испил сполна. И не насытился. Тело хотело большего. Даже сейчас, спустя полчаса после поцелуя, он не торопился возвращаться на койку, тщетно пытаясь побороть возбуждение. Как же всё-таки хорошо, что она его не видит - напряжённой, неестественной позы, потрясения, которое он так и не смог подавить.
Ещё бы. Фея сказала про запах. Невозможно, невероятно. Только высшие чувствуют запахи темных и людей - остатки былых способностей. Хотя... Навь затронула ее лёгкие, дыхание, обоняние. Может в этом все дело? Наверняка.
