– Аннушка, пожалуйста, отнеси цветы ко мне в комнату и поставь в вазу. – Она передала букет горничной и налила себе крепкий душистый кофе. Толика сливок смягчила изысканную горечь напитка.
Екатерина вышла на веранду. Держа кончиками изящных пальцев маленькую фарфоровую чашку и блюдце, она с удовольствием небольшими глоточками пила кофе и смотрела в утреннюю туманную даль. День начинался замечательно, и ничто не в силах было его испортить.
Ближе к полудню пришел Генрих и предложил пройтись по парку, так как не хотел, чтобы им помешали. Высокие вековые липы делали аллею сумрачной и загадочной даже в солнечный день. Летний ветер тихо шумел в кронах, а тонкий сладкий запах цветущих деревьев наполнял воздух.
По бокам темной аллеи белели мраморные античные статуи, привезенные из Италии и Греции несколькими поколениями фон Бергов.
Генрих и Екатерина шли молча. Тропинка повернула к оврагу, и они вышли на залитый солнцем свежескошенный луг. Екатерина вдыхала аромат разнотравья и наслаждалась тишиной. Они подошли к ротонде на краю обрыва.
Девушка села на скамейку, Генрих закурил и остался стоять. Некоторое время он молчал, видимо, собираясь с мыслями. Затем раздраженно бросил сигару и повернулся к Екатерине. Он заговорил негромко и располагающе:
– Екатерина Павловна, я хочу предложить вам несколько необычную сделку. Вы видели вчера Розенфельдов. Мой отец ведет дела с Карлом Оттовичем. Можно сказать, что недавно они стали постоянными партнерами. Вы видели Эвелину Карловну – очень высокомерная и надменная особа, как вы сами могли убедиться. Не люблю плохо отзываться о женщинах, но, увы, это – сущая правда. Розенфельда посетила идея объединить капиталы наших семей через мою женитьбу на Эвелине, – барон говорил, взвешивая каждое слово, но постепенно начал давать волю чувствам, и голос его приобрел решительность и страстность. – Для меня это неприемлемо. Даже если отец лишит меня наследства, я на ней не женюсь. Никогда. Но мне не хотелось бы испортить отношения с отцом и проститься с привычным образом жизни.
На лице Екатерины отразилось недоумение:
– Чем же я вам могу помочь?
– А вот теперь не перебивайте и спокойно послушайте, – Генрих говорил твердо, но в его тоне Екатерина уловила напряженные ноты, и это насторожило ее. – Отец позволил мне обдумать ответ Розенфельду до сегодняшнего вечера. Я планирую сказать ему, что уже обручен и не могу нарушить слово, данное девушке. И этой девушкой будете вы.
Увидев, как округляются и без того большие глаза Екатерины, он повысил голос:
– Не перебивайте! Все чисто формально. Отец через неделю уезжает с ревизией по отдаленным заводам на несколько месяцев. Как только он уедет, вы расторгнете помолвку со мной по собственной инициативе, так как я эгоист, мот, циник или кто вам угодно. Ваша репутация не пострадает. Я выиграю время, а по возвращении отец, я уверен, передумает меня женить. Ну а Розенфельд найдет другую сакральную жертву для своей драгоценной дочери. За это я оплачу ваше обучение в Университете и найму для вас хорошую квартиру. Конечно же, никто об этом ничего не будет знать. Вы сможете заниматься только учебой, а по окончании курсов я обеспечу вам место помощницы лекаря или провизора в больнице при заводе.
– Вы с ума сошли! – Екатерина не знала, то ли возмущаться, то ли смеяться от такого безумного предложения. – Это… Это… Я даже не знаю как это называется! Глупость! Бред! Я не могу обманывать вашего отца, так нельзя! Нет, нет, нет! Это совершенно для меня неприемлемо! – она была категорична и сердито тряхнула головой.
