Навье и новь. Книга 1. Звездный рой - страница 4

помнишь, а хочу и снова хочу. А когда бил и упивался превосходством?» – «Так и меня мордовали». – «Речь сейчас о тебе, с теми в других местах беседу проводят». – «Иди к бесам!» – «Теперь только с тобой, один явлюсь, не поймут меня там, без добычи-то». – «А-а-а, прочь!..» – «И прочие не поймут». – «У меня образование высшее, не верю я». – «Так и я не верю, как видишь нам теперь друг без друга никак. А какое высшее, МГУ, Йель, Оксфорд или другая хрень? Ты знаешь, я всеяден, с образованными даже интереснее. Есть о чём подискутировать, прожекты там нарисовать, критические массы свести вместе, для эффекта, о художествах, опять же, поразмышлять, заоблачно так, литературой, а как же, позабавляться, стилями и словесами, стихами в небо плюнуть…» – «Ну почему же плюнуть сразу, а ну быстро с плеча слезай». – «С какого?» – «С обоих сразу». – «Так я один, а плюнуть почему, так это просто: пишут-то многие, да вот беда – не исполняют. Слово-то прозвучало, высоко прозвучало, взглянут сверху – возятся, ну словно черви в падали смрадной». – «Тьфу ты, господи». – «Ты чего слюной тут разбрызгался». – «Так природа такова – приятно, когда на другого человека плюют».

– «Так что мы образованными людьми не брезгуем, ты не подумай чего плохого, никто не будет забыт». – «Вот дрянь, пристал и не отстаёт, зараза какая». – «Зараза, зараза, эка вы природу мою сразу разглядели, одно слово – образование».

– «Что-то чувствую я себя плохо, зараза, схожу к врачам». – «И они образованные?» – «А как же?» – «Зараза». – «Да что ты всё заладил: зараза да зараза?! Умаял. Иди, говорю, пока химией не ошпарил». – «О, мы с химией давно на короткой ноге, камни философские откуда не попадя вытаскивать, крошить и в яд превращать. Этот врач, что ли?..» – «Он самый».

– «Наш брат!» – «Что?., какой он тебе брат, отродье чёртово». – «Так если нос отдельно от остального тела лечит, наш, какой ни есть – наш. И опять же интерес имеется. Другой бы, сердобольный, давно сгорел бы, а этот стоит возле сковородки и хоть бы хны – зарабатывает. Наш, я тебе голову отдаю».

– «А давай». – «А забирай, у меня их знаешь сколько, взамен этой. Это же твоя голова, кстати. И болеть она начинает чего-то». – «Чего?!» – «Забирай, забирай, мне она теперь ни к чему». – «Да что же так больно!»

– Как видишь, всей жизни твоей хватило на страницу, с небольшим хвостиком. А если ещё убористым шрифтом? В общем, – бельмо сделало вид, что читает невидимую страницу, – всё как обычно, даже скучно. Но при всём притом – честно. Лукавства мало, то и похвально. Жизни… жизни калечил, было, и кулаком, и словом, так за то и страдаешь, и умер давно.

– Умер?

– А как же!

– Но я дышу, чувствую, созидаю, наконец.

– По поводу созидания…, – бельмо дёрнулось, – и Каин созидал, и после… потомки его города возводили, самые первые, – тёмный образ стал удаляться.

– Ты куда? Ты меня оставляешь?!

– Ты же продолжаешь утверждать, что жил и живёшь и жить хочешь… самостоятельный, так что шкипер тебе ни к чему.

Была некая связь между моими страданиями и этим мистическим явлением. Оно приближалось – боль стихала, оно удалялось – тут же являлся палач с лицом каменного божка.

Странно, до боли знакомые черты, вылепленные угодливым скульптором.

– Постой, умоляю, постой! Постой…

Неожиданно для себя самого я упал на колени.

– Ты мне явил жизнь мою, длиною в страницу. Ты пялился в меня своим бельмом… прости. Рассудок оставляет меня. Зачем всё это? Вся эта космогония с веерами падающих звёзд и ты, ты… не бельмо – ты Луна. А бельмо – образ, созданный моим измождённым сознанием. Но зачем?! Если я издох уже для тебя давно…