Заведующая лабораторией согласилась встретиться в обед. С утра я позвонила людям, которые охраняли нас с Эмилем. Один из его старых подручных – Борис, согласился обеспечить безопасность мне и отправить людей к моей маме.
Я собрала волосы в простой хвост, надела джинсы и новую футболку, и отказалась от косметики. Молодая женщина в простой одежде и с исцарапанным лбом никого не удивит.
И упрямо спустилась во двор, поборов страх.
Борис открыл заднюю дверь джипа. Из-под серого пиджака выпирала пушка. Я села, шлепнув на кожаное сиденье папку, и осмотрела двор через лобовое стекло. Никаких следов вчерашней стычки. Не знаю, ни кто напал, ни кто помешал. Я хорошо бита жизнью: подозрительность, едкий взгляд и чувство опасности навсегда со мной.
Можно уехать, как велели, но… что меня ждет? Тихий плач в подушку и шепот мужу «вернись» – вдруг услышит? Я пойду за тобой – по твоему следу.
В папке были результаты генетической экспертизы, в которых я мало что поняла. По пробкам мы пробились на другой конец города. Через фойе я шла, как по минному полю, когда заведующая пригласила меня в кабинет. Я устроилась на стуле, потными пальцами сжав папку. На столе стакан воды, нашатырь… Наверное, они часто здесь нужны.
У меня был миллион вопросов, но именно сейчас они разбежались. В голове пустота. Я сидела с напряженной спиной, как балерина, глядя в уставшие светло-голубые глаза заведующей, а затем молча подала папку.
– Я вас понимаю, госпожа Кац, – та разложила бумаги на столе. – Примите мои соболезнования… Вы все еще сомневаетесь?
Я опустила глаза. О моей истории многие слышали. Смерть Эмиля наделала шума.
– Скажите… Образец моего мужа могли подменить?
– Исключено. Его изымал судмедэксперт в присутствии следователя и вашего юриста. Доставили сюда под охраной, ни на секунду образец не оставляли без присмотра, при нем постоянно кто-то был и не один человек. Здесь камеры. Я лично проводила исследование.
Она очень уверенно и убедительно говорила. Каждое слово забивало гвоздь в крышку моего гроба.
– И что, эти тесты никогда не ошибаются? Ни разу не было ошибки? Никакого человеческого фактора?
– Госпожа Кац, делу уделили много внимания. Вы представляете, какой был бы скандал, если бы на любом из этапов выявили ошибку? Я лично все перепроверила, не один раз, прежде чем дать заключение. Я могу гарантировать, что ошибки нет.
Я судорожно вздохнула.
– Убедитесь сами, – предложила она. – Перепроверьте в другой лаборатории. Пусть ваш юрист ходатайствует, чтобы получить стекла.
– А так можно?
– Почему нет, если вы не верите? Вы не первая приходите ко мне с таким вопросом.
Я нахмурилась.
– А кто еще? Из полиции?
– Пресса. Их тоже интересовало, возможны ли ошибки в деле.
– А вы уверены, что это пресса? – разволновалась я. – Как они выглядели, у них были удостоверения?
– С их слов да. Я отказалась говорить, не беспокойтесь. Вот, посмотрите, – она пододвинула бумаги, начала объяснять анализ. – В наличии был образец ребенка, мы сравнили их по сорока локусам. Сомнений нет. Если отец вашего сына – Эмиль Кац, ошибка исключена.
У меня опустились руки. Наедине я позволяла себе мечтать. Но всякий раз, когда говорила со специалистами, реальность топтала мою надежду. Год назад я думала о ребенке, как о величайшем даре. Молила судьбу подарить малыша от мужа. У меня нет поводов сомневаться в отцовстве.
– Мне жаль, – заведующая протянула салфетку, когда по моей щеке скатилась слеза.
