– А ведь я могу их всех спасти.
– Кого? – не понял сразу Михаил.
– Тех, кого вы хотите, чтобы я поставлял вам на разделочный стол.
– Да бросьте, молодой человек! Всех невозможно спасти! Что за детская наивность! И потом, органы только от одного донора могут спасти как минимум четыре-пять человеческих жизней! Минимум!
– Ну да, – усмехнувшись, кивнул Артём, – нуворишей, которым вы это продаёте.
– А вы, Артём, простите, чем занимались последнее время? Или думаете, что Костик отвозит весь материал в «Красный крест»? Мне кажется, ваши слова отдают лицемерием. Нет?
Артём подавленно молчал, возразить и правда было нечего.
– Кстати, дорогой мой, вот вам гипотетическая ситуация. Представьте, что умирает богатый промышленник. Умирает, допустим, потому что не дождался новых лёгких. Его дети доводят успешный бизнес до банкротства, потому что сами в нём ничего не понимают. Очень грубый пример, но я знаю похожие случаи. И что тогда? Закрываются предприятия, люди остаются без работы. Сотни людей, Артём. Без средств к существованию. С такой стороны не ожидали увидеть результат своего благородства? Подумайте об этом на досуге. В конце концов, я вам нужнее, чем вы мне. Мой бизнес процветает, вы сделаете его немного проще, только и всего. Идите, я скоро с вами свяжусь и, повторюсь, хорошенько подумайте.
Артём так же молча встал, не прощаясь, вышел из кабинета. Михаил Александрович какое-то время сидел, барабаня пальцами по столу, напряжённо о чём-то размышляя. Вынул из кармана телефон, набрал номер.
– Саша, зайди ко мне, пожалуйста.
Спустя несколько минут дверь отворилась, пропуская того самого Кинг-Конга в ярко-голубом костюме.
– Вы что-то ещё хотели, Михаил Александрович?
– Да, скажи мне, вы же с Костей приятели?
– Ну, не то чтобы прям приятели, так, бухали пару раз в одном баре.
– Хорошо. Позвони ему и расскажи, что всю последнюю неделю вы за ним наблюдали по моему приказу. А сегодня ты привозил ко мне этого таксиста. Мы о чём-то долго разговаривали, и тот ушёл от меня, более чем довольный.
– Без проблем, Михаил Александрович, только Костик удивится, зачем я ему это рассказываю.
– А ты у него денег попроси, типа в долг. Ну, не мне тебя учить. Да и отдавать, я думаю, тебе их не придётся.
– Сделаем, – хмыкнул Александр. – Ещё что-нибудь?
– И в ближайшие несколько дней не спускайте с Артёма глаз. Вы должны быть рядом, когда Костик к нему заявится.
На душе было как-то гнусно и мерзко.
Гнусно – от той непоколебимой уверенности, с которой этот «дядя Миша» рассуждал о своём «бизнесе», тыча Артёма, как котёнка, в его собственные грехи.
Мерзко – потому что он был прав. Может быть, не во всём, но во многом.
Получалось, что это такая зона серой морали. Где нет добра, нет зла, а есть лишь… что? Необходимая жёсткость выживания внутри одного биологического вида? Злое добро? Или доброе зло?
В самом деле, ну что такого – использовать чужую смерть себе на пользу? Человек всё равно умрёт, ему-то уже без разницы. А ты можешь что-то да поиметь. Плюс ещё и другому поможешь, у кого средства найдутся. Тут главное не зевать, а приехать вовремя. Внезапно Артём вспомнил, как умерла бабушка. Тихо, мирно, в своей постели, держа его маму за руку. Но едва он успел сообщить в скорую, как телефон буквально начал разрываться от звонков. Похоронные агенты, как стервятники, атаковали поглощённых горем людей. И у каждого были самые лучшие цены, потому что: «Я представляю социальную службу, а все остальные… им верить нельзя вообще, обдерут вас, как липку». Текст у всех был почти одинаковый. Самый настырный и наглый позвонил сразу в дверь, протарабанил дежурные сочувствия и начал предлагать гробы по «очень хорошим скидкам, поскольку своё производство позволяет…» Артём вытолкал его взашей, едва не сорвавшись на мордобой. А ведь все эти люди тоже просто делают свою работу. Как и он теперь. Такой же агент, даже соболезнованиями не надо себя утруждать. Очень удобно, только… не по-человечески. Мерзко.
