– Может и такое произойти? – удивился Эгрегий.
– Мы в чужом городе, так что все возможно.
Товарищу он передал несколько ваучеров, накарябал записку. В случае чего, пусть ищет гирцийцев, просит помощи.
В Тритогении не так много гостей с запада, но они должны быть. В этом крупном городе можно найти представителей всех народов.
Разошлись, Хенельга засеменила за Виалом, стараясь имитировать походку местных женщин. У нее даже получалось, хотя ее наряд выглядел слишком приметно. Оружие, завернутое в тряпье, тоже привлекало внимание, но никто не пытался остановить чужестранца и потребовать объяснений.
Намного проще народ, чем в Виоренте. Дышится даже легко.
Возможно, первое впечатление было ошибочным. Не зря же Тритогения слывет городом мудрецов, театров и художников. Ремесленники тут тоже в почете, ведь покровительница города, в честь которой он назван, сама умелая ткачиха.
Но это порт, по сути, другой город, поглощенный более крупным соседом. А это накладывает отпечаток на местных. Как отличаются крестьяне от граждан города, так и жители порта отличаются от них.
Эгрегий с Мустифом направились в гавань, чтобы среди докеров найти работу на день. Складские помещения занимали огромную территорию, а рук там никогда не хватает. Молодые мужчины легко найдут работу, никто не станет задавать вопросов, что только во благо.
Гавань была огромной, как и в прочих городах, разделенная на две части. Военная гавань находилась на севере, за мысом. Проход в нее закрыт. Крепость, что защищала гавань возвышалась на мысу, защитники с нее могли простреливать и южную, и северную часть.
Между бойницами блестели бронзовые накладки на рамах орудий. Их не стали убирать в чехлы, чтобы всякий прибывший в город, мог наблюдать ужасные машины.
Торговая гавань, занявшая русло реки в южной части города, почти не имела укреплений. Если не считать небольшой стены с чередой башенок. В случае войны, все строения бросались, а люди уходили в верхний город. Настоящие люди, а не какие-то рабы или чужестранцы.
Снабжение осажденного города должно вестись через военную гавань, так что в гражданской был настоящий хаос.
Улицы замусорены, брусчатка местами вспучилась или ее не было вовсе. Видать, местные вынимали камни, чтобы строить свои дома. Строения были серыми, не имели побелки и уж точно никаких украшений. Не считая тряпок, вывешенных сушиться, да редких горшков с цветами.
Почти все жилые дома были двух, трехэтажными. Первые этажи из кирпича или камня, а вторые – деревянные балки, а стены из плетня. Словно крестьянские домишки вдруг забравшиеся на каменные пупы. Стены никто не трудился замазывать, сквозь щели в домах можно было подглядывать за жизнью горожан. Если кому-то интересно глазеть на грязных и нищих жильцов.
Пара фонтанов снабжали эту часть города водой. Там круглые сутки толпился народ, громоздились кучи битой керамики. Воды не хватало на всех. Многим приходилось пить собранную дождевую воду, если не что похуже.
Эгрегий не удивился, увидев на улице сотни нищих, среди них десятки калек, а так же мертвецов. Трупы убирали только тогда, когда они уже начинали гнить. Обычно этим занимались владельцы ближайшего дома, которым уже невмоготу терпеть вонь.
Общественные рабы были, они даже где-то работали, но явно не в этой части порта.
Еще больше было карманников, но они были такими слабыми, что предпочитали нагло хватать пояса встречных – вдруг, что удастся сорвать. Если одного из них побьют, так другие успеют скрыться с добычей.
