Заку разговор с дочерью был неприятен. С одной стороны, ему хотелось подбодрить ее и убедить в том, что она не права, а с другой – кто он такой, чтобы читать ей морали? Полуотец, превратившийся в разжиревшего неудачника. Что на эту тему думала Элва, он и вовсе не хотел знать. Он подумал, что ее имя он не смог бы выговорить вслух даже под дулом пистолета.
Еда ему упрямо не лезла в горло. Он изо всех пытался заставить себя съесть хоть что-нибудь. Но тщетно. Позвав официанта, он попросил принести ему кофе.
– Ты совсем ничего не ешь, – сказала Оливия, и в ее тоне было удивление, а не укоризна.
В этих словах был парадокс, судя по тому, на что теперь была похожа поплывшая фигура Зака.
– Нет аппетита, – ответил Зак и оперся подбородком о руку, пристально глядя на дочь, словно пытаясь прочитать ее подсознание. – Можно мне прочесть что-нибудь из написанного тобой?
Оливия подняла голову, и в ее глазах появилась нежданная радость.
– Ты сейчас серьезно, папа?
– Конечно, Ливи. Мне очень хочется почитать, что пишет моя дочь.
Ему хотелось добавить «моя родная дочь», но слово «родная» не подходило к его поведению и отношению к ней.
Оливия снова засветилась, как сегодня утром, когда побывала в его запретной комнате. Но спустя мгновение она снова погрустнела.
– Нет, даже не проси об этом. Мне нечем похвастаться перед тобой. Я не посмею предложить тебе прочитать мои истории. Не хочу тебя отвлекать, наверняка у тебя есть дела поважнее, чем то и дело разочаровываться, пролистывая дурацкие попытки творчества Оливии Росс.
Зак подумал, что у него не было дел поважнее. У него вообще не было никаких дел. И ему впервые показалось, что если даже они и были, он больше не променял бы их на время, проведенное с Оливией.
– Я настаиваю, – спокойным тоном объявил Зак. – У тебя есть с собой что-нибудь?
– Нет. Вчера оставила в колледже. Есть только дома.
– Тогда после завтрака поедем за твоими сценариями. Уж очень мне хочется посмотреть, чего ты там такого натворила, что заставило учителей пожать плечами, а тебя бросить учебу. Только можно прежде я задам тебе один единственный вопрос, на который ты ответишь мне предельно честно?
– Я всегда отвечаю честно на вопросы.
– Отлично, – сказал Зак, сделав глоток чая, словно промочив горло перед важным заявлением. – Ты хочешь быть сценаристом?
Оливия смотрела на отца, и на ее глазах появились слезы. Она резко отложила вилку и нож, и те неожиданно громко звякнули о тарелку. Оливия взяла салфетку и промокнула глаза.
– Да, папа. Больше всего на свете.
Зак остановил машину возле дома, отличающегося своим современным дизайном от остальных по соседству. Это был высокий особняк с треугольными колоннами по всему периметру. Большие окна внизу обнажали просторную гостиную, совмещенную с кухней, и лестницу орехового цвета, выполненную в минималистичном стиле. На других этажах окна были сбоку, а на чердаке стеклянная крыша напоминала хрустальную подвеску. Плавные, вытянутые, строгие линии и светлые тона дома напоминали Элву.
Зак вспомнил, как лично одобрял каждый чертеж, сделанный для него первоклассным архитектором, как выбирал самые лучшие материалы. Он хотел, чтобы этот дом был построен для Элвы, чтобы она была в нем счастлива. Так и случилось. Только, по всей видимости, она была теперь в нем счастлива без самого Зака.
– Зайдешь? – неуверенно спросила Оливия, как будто догадалась по настроению отца, что он этого ни за что не сделает.
