– Что это он про крест заговорил? – встревоженно, на повышенно-раздраженных тонах, но почти шепотом, заговорила мать.
– У них там рабочего убило, а Саша на нем увидел крест, – отвечал отец. – Потом, говорит, ему вроде как приведением явился этот рабочий.
– Ну вот! Этого только не хватало! Бедный мальчик! Ведь если он поверит, увлечется, опять вляпается в какие-нибудь неприятности. Он же такой прямой, открытый, доверчивый…
– Да что ты говоришь?! Какие неприятности?! Сейчас же не Ленин, не Сталин, не Хрущев… Брежнев-то церкви не притесняет, – рассуждал отец.
– Брежнев, Брежнев… А кто после него будет?! Вдруг опять тридцать седьмой… А Сталина ты не тронь! Вспомни, как после войны уже через год карточки отменили. А кто во время войны церкви открыл, кто священников из тюрем да лагерей выпустил? Святые мощи вернул?! Это Хрущ-поганец пообещал, что к 80-му году последнего попа в клетке в зоопарке показывать будут.
– А ты сама-то слышала это?
– Слышала.
– А я не слышал… И вообще, что ты вздыбилась?
– Говорю же, мальчика жалко! Не дай Бог, увлечется этим…
– Мальчику уже тридцать лет. Не слишком ли мы его опекали и опекаем?!
– Опекаем? А кто его в военное училище отпустил? Кто говорил: «Пусть попробует»?
– Попробовала бы не отпустить…
– Папа, мама, что вы так расшумелись? Спать мешаете, – послышался голос сестры Алины.
– А ты спи и не слушай, – ответила мать. И громким шепотом добавила, – женщину бы ему найти!
– Что ты мелешь?! Сам найдет. Не маленький.
– Нашел уже одну…
– Ну, ты опять за свое. Подумаешь, не получилось. Развелись… Андрейку жалко. Такой ребенок! – в голосе отца звенела горечь.
– Ладно, – уже мягче сказала мать, – пойдем спать. Вы ведь завтра рано утром на рыбалку собрались. Молоко и сладкие пирожки в холодильнике. Не забудьте позавтракать. Да возвращайтесь не позднее девяти. Ему же завтра вечером – в Москву.
Все стихло. Я на цыпочках спустился по лестнице и вышел из дома. Закурил. Из комнаты родителей доносился их непрерывающийся шепот. Значит, меня не услышали… Я сидел на лавочке и глядел в небо. Галактики… Мегагалактики… Вселенная… Звезды… Их взрывы… Взрывы на солнце… Какие-то обрывочные мысли из «Основ астрономии» и «Космических ракетных комплексов»… Миллионы, миллиарды лет все это существует… Стоп! Но ведь даже марксистско-ленинская философия утверждает: «Ничто не возникает из ничего и не исчезает бесследно». Из чего же тогда возникли звезды? Вот эта лавочка, на которой я сижу, была семенем, выросшим в дерево, и семя – от дерева… И еще, и еще миллионы раз… А из чего возникло первое, самое первое на земле семя? И если его органика возникла из неорганики, то почему сейчас этого не происходит. Почему со времени превращения обезьяны в человека – а это миллионы лет по Дарвину – больше ни одна обезьяна не стала человеком? И неорганика сама собой не превращается в органику семени дерева, цветка? Что-то здесь не сходится…
– О чем задумался, детина? – рядом со мной стояла мать.
– Да вот, вышел покурить… Заснул, было, но проснулся от голоса Алины, – соврал я.
– Вы с отцом полуночники! А ведь завтра – на рыбалку. Иди-ка ложись, закрой глаза и представь что-нибудь хорошее. Ромашковую поляну, например. Ты переутомился, вот и заснуть не можешь. А сон – это здоровье! Может быть, тебе валерианочки дать?
Я мотнул головой, еще раз пожелал доброй ночи и быстро поднялся к себе. Юркнул под простыню и мгновенно заснул. Во сне я пилил осины, коловоротил ямы под столбы… Но когда, открыв глаза, увидел подходившего ко мне отца, понял, что выспался. На пруду, после купания, мы таскали мелких ротанов одного за другим, и я попробовал возобновить вчерашний разговор. Но даже мои вчерашние мысли при взгляде на звезды не подействовали на отца. Он либо отшучивался, либо ловко переводил разговор на другую тему. Наконец, он взглянул на часы и сказал:
