– Где жить-то? – я даже охрип. Сняв с пояса фляжку, глотнул воды, протянул Ольгу. Тот помотал головой и ответил:
– Со Христом!
– А где Он живет, если Его распяли?
– В Своем Царствии Небесном.
– А если христианину не удается погибнуть, то он туда не попадет?
– Почему же?! Для этого надо не грешить, согрешив, каяться в грехах пресвитеру, а потом причащаться Крови и Тела Христовых.
– Это как – не грешить? И как увидеть Царствие Его?
– А разве ты видел жилища славянских богов?
– Конечно. Капища.
– Но богов-то ты там никогда не видел, одни их изваяния. Так?
– Ну-у… да…
– А у Бога и Господа Иисуса Христа есть дома в разных землях. Это – храмы.
– Ну, и Его там можно увидеть?!
– Это уж по вере каждого, – улыбнулся Ольг. – Помнишь старика перед медведем? Так вот, я уже говорил, он – пресвитер. Помнишь, как он смотрел в небо? Он молился и увидел Господа. И Тот запретил медведю трогать Своего служителя.
– А что ж все остальные не видели? Он либо лжет, либо мухоморов объелся, и ему привиделось…
– У христиан есть еще один закон: не лги. Ты же меня спросил недавно, христианин ли я, – я не мог лгать!
– И у славян есть такой закон… А другие какие?.. Так, погоди… – рассуждал я. – Как Иисус Христос может жить, если его распяли?
– Очень просто. Он взял все грехи людские на себя, пострадал за них и через три дня воскрес, – улыбался Ольг.
– Хм… «Оч-чень просто»… Как это – воскрес? Мертвый уходит в Навь к праотцам. Я что-то никогда не видел ни одного воскресшего мертвеца.
– Алекса! Но Он же – Бог! Он волен делать то, что людям невозможно. Вспомни, как воскресает природа после зимы!
– Ну-у, да…
Тут краем глаза я заметил в отблеске костра крадущуюся за палатками человеческую тень. Шепнув Ольгу «погоди», прыгнул в ее сторону. Мне нужна была именно силовая разрядка. Я сжал в темноте что-то хрупкое и слабое. Оно пискнуло от хватки моих рук. Вытащив на свет свою добычу, я увидел, что это королевская служанка Уирко.
– Уж не шпионит ли она? – кивнул я на девушку Ольгу.
– Она же не понимает по-нашему, – усмехнулся он.
– Да… Как я сам об этом не подумал? Спроси ее, что она здесь делает? – я постарался вложить в свой тон всю строгость, на которую был способен.
– Алекса, я отстоял свою чреду. Вон и сменщик мой идет, – он кивнул в сторону. – Я прогуляюсь с ней до реки?
– Ах, вот оно в чем дело! – засмеялся я. – Ох, и заморочил ты меня. Ладно, иди, дело молодое. Только далеко не заходите. Я надеюсь, вы идете не к Черному Броду, за этими, как их, мо… мо…
– Нет, князь, не за ними, – улыбнулся в ответ Ольг и поклонился мне.
«Хороший дружинник, – думал я, сидя у костра. – Умный, ловкий воин. Честный, преданный. Таких бы побольше… А не предает ли он веру предков? Ведь от такого предательства и до измены недалеко. И с этой Уирко встречается… Нет. Веру предков своего рода он не предает. Я помню его деда, знаю отца – настоящие славяне. И сам Ольг для общего дела нашего служит безукоризненно. А как он кинулся на выручку мне в схватке с волчицей! И законы христианские похожи на наши, славянские. Тогда какая же разница, какому Богу он служит!»
Недалеко от костра между палатками прохаживался сменщик Ольга. Я кивнул ему:
– Иди к огню поближе. Во внутренней охране можно и посидеть.
А сам побрел к своей палатке, бросился там на войлок в надежде заснуть. Но мысли вернулись к Ольгу: «И взгляд его похож на взгляды Гаафы, Дуклиды, Аллы, их служанок, воинов, участвующих в погребении и христиан-колодников, и, самое главное, – старика». Я не видел такого взгляда у наших дружинников. А ведь все несли свою службу намного лучше готфов…
