Ну давай, Рафаэль, покажи.
Справедливости ради, поначалу у него даже получалось. Он отбил первые замораживающие заклинания, уклонился от нескольких огненных, а против более обширных по площади ударных своевременно выставил щит. Его шайка одобрительно хмыкала, словно в ловкости и силе Рафаэля была и их заслуга.
Вот только я, благодаря нашим многочисленным тренировкам, знала, что папа только разогревался. Даже не так – первыми заклинаниями он разогревал своего противника по тренировочному бою. Не скажу, что он был безжалостным… Просто верил в действенность обучения на собственных ошибок. И чем их больше – тем эффективнее результат и очевидней прогресс.
Ох как я протестовала против папиной схемы обучения на том ершистом этапе взросления, который знаком всем подросткам. А если добавить к этому играющую в моих жилах огненную кровь…
Но ничего, я переросла и глупые ошибки, и неспособность постоять за себя, и протест против тяжелых нагрузок. Теперь все это на своей шкуре доведется испытать Рафаэлю.
К слову, на следующем этапе повышенной сложности он папе помог сам. Возможно, его расслабили первые успехи. Возможно, он, наследник благородного рода чародеев, привык к тому, как легко у него все получается. Как бы то ни было, неизбежно настал момент, когда он пропустил удар папы.
А делать этого не следовало.
Замораживающие чары замедлили реакцию Рафаэля. Огненную волну в его сторону папа пускать не стал. Как опытный наставник, догадывался, что, растерявшись, Рафаэль не успеет ни отразить ее, ни уклониться, и дело закончится ожогами – из-за открытого пространства сдерживающие чары, окутывающие площадку, наверняка работали не в полную силу.
Цена у ошибок все же была, а папа не был равнодушным тираном.
Оттого следующим он отправил в сторону Рафаэля лишь крученую ударную волну не слишком большого диаметра. Мои ожидания тот всецело оправдал и, как подкошенный, рухнул на землю.
Что это я вижу… Неужели у молодого господина Торреса от негодования и стыда покраснели кончики ушей? Он вскочил с перекошенным от ярости лицом. Вся его надменность куда-то мигом испарилась!
Несколько студентов, вероятно, точившие на Рафаэля зуб, сдавленно хохотнули, когда он, когда успев принять вертикальное положение, от тут же рухнул плашмя, не успев отреагировать на отправленную в его сторону молниевую сеть. Не опасную, конечно, но немного болезненную.
К его чести будет сказано, корчась на земле, Рафаэль не издал ни единого звука.
– На сегодня достаточно, господин Торрес, – ровным голосом сказал папа. – Ну, кто следующий?
Желающий, что не удивительно, не оказалось.
Рафаэль поднялся с земли. Не без труда, морщась, но отказавшись от протянутой ему Джейкобом рукой. Гордец, каких еще поискать.
Наши взгляды с Рафаэлем пересеклись. Боюсь, я не успела стереть с лица удовлетворенную улыбку. Тут же придала себе невозмутимый вид, но… Рафаэля уже обмануть не могла. Его глаза сощурились, и я прочитала по губам: “Мелкая, тебе хана”.
Ну или что-то в этом роде. Мелкая там точно была, зуб даю.
Я развернулась и, мурлыкая себе под нос незатейливый мотив, направилась по своим делам. Мести Рафаэля я не боялась. Зато он теперь будет знать, что обижать меня не стоит – защитники у меня покруче его самого.
А вздумает доказать мне обратное, я на доходчиво ему объясню, почему не стоит записывать во врага внешне хрупкую девушку с драконьей кровью.
