– Тебе действительно интересно или ты спрашиваешь из вежливости?
– Ты не обязана рассказывать, если не хочешь. Но думал, ты любишь непринужденные беседы.
– Это, конечно, не совсем непринужденная беседа. Правда, ты не производишь впечатление человека, который интересуется другими людьми.
Хорошая оценка. Тем не менее я многозначительно выгибаю брови, и она театрально вздыхает.
– Ладно. У меня был парень. Мы встречались три года. Хотели снять квартиру и жить вместе, я собиралась учиться в Мэне. Но потом он мне изменил. На той же неделе умер мой дедушка. Последним, что он мне сказал, стало: «Живи полной жизнью». Поэтому я уехала в Калифорнию.
Все это она протараторила и теперь, похоже, рада, что наконец поделилась с кем-то.
– О, – произношу я. Если бы подозревал, что речь пойдет о чем-то настолько личном, наверно, не спрашивал бы. Дурацкая ситуация. Надо что-то сказать?
– Тебе не обязательно отвечать. Я пытаюсь об этом не думать. Случай с Домиником – так зовут этого ублюдка – уже в прошлом, и такого больше не повторится. Теперь мужчин для меня не существует.
– Разве что когда тебе нужна помощь в перетаскивании тяжестей, – вставляю я. Кажется, сидеть рядом на новом матрасе и пить колу – это не совсем то, что другие понимают под «не существует».
– Разумеется, я не запрещаю себе общаться с противоположным полом. Но это платоническое общение. В конце концов, нет ничего плохого, чтобы оставаться одной. У мужчин такой образ жизни пользуется популярностью. Так почему бы женщинам не последовать их примеру?
Не знаю, что на это ответить, и делаю глоток колы, чтобы скрыть смущение.
– Многие мои любимые писательницы всю жизнь были одни. Джейн Остин, Луиза Мэй Олкотт, Эмили Дикинсон. Так что творческим способностям это, похоже, не вредит. – На секунду Тамсин замолкает и восклицает: – Но неужели так сложно держать свой член в штанах!
Я хмыкаю. Она не знает, что последние несколько лет я держал член в штанах.
– А ты? – тише спрашивает она. – Какая у тебя история?
Тамсин откидывается назад и смотрит на меня. Теперь она слишком близко, и мне хочется снова сесть. Но потом я собираюсь с силами и остаюсь на месте.
– У меня нет истории, – говорю я.
– Да ладно, у всех она есть! – не отстает девчонка. – Откуда ты?
– Из Перли. Родился, вырос. Но в той части города, куда тебе лучше не забредать.
– В Перли есть по-настоящему опасные кварталы? – недоверчиво спрашивает она.
– А где их нет? – парирую я.
– В Росдэйле, откуда я приехала. Там только аккуратные дома и ухоженные сады. Чистые машины и заботливые матери, которые отказались от карьеры ради детей. – Тамсин закатывает глаза.
– Серьезно?
– Серьезно. И я бы, скорее всего, тоже превратилась в такую заботливую мать.
– Мне трудно такое представить, – признаюсь ей. – Для этого ты чересчур… – Не удается подобрать подходящее слово.
– Чересчур какая? – интересуется она.
– Не знаю. Чересчур… живая?
Тамсин улыбается. То, что мы находимся так близко друг от друга, больше не тревожит меня.
– Спасибо, – говорит она, переводя взгляд на потолок.
Лежа рядом с ней, я тоже смотрю вверх. Какое-то время мы молчим. Я прислушиваюсь к ее дыханию. Хотелось бы знать, о чем она думает. О бывшем? О матери?
– Можно спросить тебя кое о чем? Но ты не обязан отвечать, – вдруг произносит она.
– Если я не обязан отвечать, нет смысла спрашивать, – откликаюсь я.
– Может, ты сам захочешь ответить. Я лишь хочу подстраховаться на тот случай, если ты снова разозлишься.
