Поднимаю голову и смотрю в глаза Гаю. Он выглядит довольным собой, хотя мне почему-то кажется, что самолюбие совершенно не сочетается с его образом и характером. Самовлюбленность просто не в его стиле.
– И что это значит? – продолжаю я.
Он не отвечает.
У меня дрожат руки, снова возвращается эта противная трясучка, словно тело яростно выступает против того, что происходит вокруг.
Гай замечает это.
– Ты сейчас замёрзнешь. Идём в…
– Нет, – выдаю я. Голос дрожит вместе с телом. – Мне не холодно. Я просто боюсь.
– Уверяю, никто больше не…
– Я боюсь тебя.
Он отстраняется от меня как от яркого пламени. Или как от лезвий, полетевших ему в лицо. Взгляд такой напуганный, что я сперва не узнаю в чертах лица того самого Кровавого принца, который всегда в себе уверен.
Зайд присвистывает, а Нейт решает промолчать и виновато качает головой.
– Я – последний человек, которого ты должна бояться, Каталина, – говорит Гай.
– И вопреки этому я тебя боюсь, – повторяю сухими губами. – Я не знаю, чего от тебя ожидать в следующую секунду. Может быть, в один момент ты убьёшь… и меня.
Я вижу, как меняются его глаза. Как нахмуренные брови теперь гнутся в злости, а губы сжимаются в линию. Всё это возвращает меня во времена, когда мы только начали общение. Меня всегда пугала такая резкая смена его настроения.
– Как ты думаешь, было ли страшно ребёнку однажды выйти во двор дома и обнаружить бездыханное обугленное тело собственной матери? – спрашивает он. – Боялся ли он?
Я не успеваю ответить, как он резко поворачивается ко мне, подаётся чуть вперёд и повышает голос снова:
– Отвечай мне, Каталина. Было ли этому ребёнку страшно? И мог ли он обернуть время вспять и не допустить подобного?
У меня в глазах накапливаются слёзы. Губы дрожат. Я опускаю взор на свои руки, на пальцы, которые размываются и стекают бледными цветами.
– Так вот, то событие уже случилось, а потому этот ребёнок учился одному все эти годы – убивать. Теперь он один из лучших в своём деле. – Его пальцы хватают меня за лицо и поднимают вверх, чтобы Гай мог смотреть точно мне в глаза. – Я убиваю много и долго, Каталина. Я пролил столько крови, видел столько страданий, что тебе не может присниться и в самом страшном сне… Однако сейчас я здесь, и ты рядом с этим убийцей. Потому что то, что ты сделала со мной, толкает меня на самые безумные и отчаянные поступки. Я предал мать, предал отца, семью, честь. А значит, мне нет места в моём прежнем мире, теперь я – беглец, как и ты. И хочешь ты того или нет, мы теперь одно целое.
Он разжимает пальцы, освобождая моё лицо, и я ощущаю, как слёзы стекают по щекам. Гай отворачивается, стискивает зубы настолько сильно, что я отчётливо вижу линию его острой челюсти.
– Твой отец отнял у меня самое дорогое, – говорит он стихшим голосом. – А я не смог отнять у него что-то взамен. Не смог отнять у него тебя. Оказался не таким уж и сильным, каким себя считал. Каким считал меня отец.
Я отрицательно качаю головой:
– Хватит, Гай. Пожалуйста…
– Что хватит? Тебе не нравится правда? Не нравится слышать её?
– Замолчи, прошу тебя… – у меня хрипит голос. Я закрываю уши обеими руками, я готова рвать на себе волосы, чтобы ничего не слышать.
Гай тянет ко мне свою руку, снова берёт за подбородок, на этот раз сжимая его сильнее.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Он отчеканивает каждое слово. – Ты будешь со мной. Рядом. Всегда. Пока живу я, ты будешь рядом. Пытайся сколько хочешь, но тебе не сбежать. Теперь единственный смысл моего существования – оберегать твою возможность дышать. – Он делает паузу, чтобы что-то достать, потом добавляет: – Теперь я не отойду от тебя ни на шаг. Пора отвечать за свои поступки.
