– Не мне, Ундина, я умираю. Моему внуку, – слабо махнув рукой на тело женщины, лежавшее на полу, сказала, – Дитя моей дочери. Она мертва, мне тоже немного осталось. Ребенок погибнет. Ундина, обещай, что не оставишь его, не дашь умереть…
Старуха вновь вцепилась в Соню скрюченными пальцами, голос ее усилился. Глаза ловили взгляд, молили.
– Ну что вы, успокойтесь. Конечно, я позабочусь о ребенке. Обещаю.
Соня плохо себе представляла, как будет заботиться, но никогда бы не смогла бросить ребека умирать. Бабка блаженно прикрыла глаза, прошептала, указывая пальцем на пол сбоку от себя:
– Нол, мой мальчик… он там…
Там, это в подполье? Соня тут же бросилась искать крышку люка, понимая, что не зря ей тогда шорох снизу померещился. Взяла огарок, посветить. Действительно, в подполье сидел чумазый полуголый карапуз лет примерно трех и таращился на нее испуганными глазенками.
– Нол, малыш, выходи, – позвала, поманив его рукой.
Малыш испуганно смотрел несколько секунд, потом у него затряслись губки и прозрачными слезками наполнились огромные глаза.
– Нол, – не выдержала Соня. – Иди ко мне, малыш, не надо плакать. Вылезай.
Малыш неожиданно быстро вылез, вскарабкался Соне на колени и, приникнув к ней всем своим вздрагивающим тельцем, заплакал.
– Ну, ну… Ну не плачь, малыш, чш-ш-ш. Тихо, хороший… тихо…
Прижимая к себе мальчишку, Соня повернулась сказать женщине, что все будет хорошо. Но остановивший взгляд той уже лишился жизни. Старуха была мертва.
Соня застыла, оглядываясь вокруг, а потом сама чуть не разрыдалась от бессилия.
Но теплое детское тельце, доверчиво прильнувшее к ней, заставило собраться. Теперь у нее есть ребенок, сын. Теперь надо быть сильной вдвойне, ради себя и ради малыша.
Подумать об одежде и пище, об отдыхе.
В углу стояла кровать. И пусть в комнате, тут же рядом, лежат мертвые мать и бабка этого мальчика. Мертвые не мешают спать.
– Нол, – проговорила Соня наконец. – Давай-ка пойдем в постель. А завтра придумаем, как выбраться отсюда.
***
Было уже далеко за полночь. Погода выдалась ясная, высокие прозрачно кружевные облака, подсвеченные луной, сами светились мягким серебристым светом. Светло, хоть иголки собирай.
Король стоял на крепостной стене, вглядываясь в дымку на горизонте. С высоких стен замкам в ясный летний день было видно полосочку Западного моря. И сейчас, на удивление, он видел сквозь туман там отблеск луны.
Не спалось. Но не дела государства мешали королю уснуть. Увы, глупые сентиментальные мечты и грезы.
Таинственный рыцарь обещал, что приведет в этот мир, девушку, которая станет его судьбой. Ему нужно только найти ее. Почти год прошел с того дня. И он искал весь этот год, не теряя надежды. Просто иногда сердце сжимала тоска.
Король вздохнул.
Внезапный шорох заставил обернуться.
– Ваше величество, – его советник склонился перед ним.
– Найкл, когда ты перестанешь подкрадываться, как… – с досадой проговорил король и потер руки, сложенные за спиной .
– Простите, государь. В следующий раз я надену кованые сапоги, чтобы мои шаги мог услышать весь Аламор.
Найкл был одним из четырех верных соратников, уцелевший вместе с ним в страшном обвале. Он знавал короля Рихарта еще в те времена, когда тот был молодым герцогом Гентским, и по старой дружбе Найклу позволялось многое.
– Кованые сапоги оденешь, когда в очередной раз полезешь ночью в спальню к леди Дизон, – досадливо поморщился король.
