– Папа, не надо ссориться с принцессой.
Выражение лица Даниэля смягчилось. Он взял книгу из рук дочери:
– Ты права, Белл.
Девочка просияла, потом повернулась к Кэрри и протянула ей руку:
– Меня зовут Аннабель. Я не принцесса, но очень хочу быть принцессой.
Кэрри рассмеялась и пожала мягкие и нежные пальчики:
– Я Карлита Сантаро, но ты можешь называть меня Кэрри.
– Принцесса Кэрри. – Аннабель взглянула на новую знакомую, широко улыбаясь. – Мне нравится это имя.
– Мне тоже. – Кэрри посмотрела на Даниэля. Ей вдруг захотелось получше узнать мужчину, который с такой любовью относился к своей дочери. Однако голос разума приказывал ей держаться от него подальше. – Я должна идти.
– Не уходите, – попросила малышка. – Потому что папа будет читать, а он очень хорошо читает.
– О, я не думаю, что должна…
Но девочка уже схватила Кэрри за руку и потянула в направлении Даниэля:
– Вы сядете там, а я тут. Папа, – девочка остановилась перед отцом, упершись кулачком в бедро и строго на него посмотрев, – ты можешь начинать.
Даниэль улыбнулся и виновато взглянул на Кэрри:
– Извините. Аннабель бывает… упрямой.
– Папа! Я не упрямая. Я хорошая.
– Да, Белл, ты хорошая. Самая лучшая маленькая девочка в мире, – согласился он.
Малышка просияла.
Кэрри удивилась мягкости и доброте Даниэля Рейнольдса, но это никак не повлияет на ее решение отказаться от интервью.
– Давайте. – Аннабель снова дернула Кэрри за руку. – Садитесь, и папа будет читать. Таковы… – Она посмотрела на отца, не в состоянии вспомнить слово.
– Правила, – произнес Даниэль, затем пожал плечами и снова улыбнулся. – Извините, но это так.
Кэрри хотела уйти, но улыбка Даниэля ее остановила. Сдавшись, она уселась на скамейку рядом. Аннабель расположилась с противоположной стороны и оперлась подбородком на ладони.
– Читай, папа! – приказала малышка.
Он приподнял бровь.
– Пожалуйста, – добавила она.
– Хорошо. – Даниэль посмотрел на обложку книги, затем бросил взгляд на Кэрри. – Белл выбрала сказку «Принцесса на горошине». Это история о девушке, которую подозревали в том, что она ненастоящая принцесса.
– Я люблю эту сказку, – пояснила Аннабель, совершенно не обращая внимания на двусмысленный разговор взрослых. – Потому что она о принцессе. Я люблю принцесс.
– Тогда вы просто обязаны ее прочесть, – обратилась к Даниэлю Кэрри.
– Я тоже так думаю. Нужно обновить сюжет. – Он откинулся на спинку, а малышка, свернувшись калачиком, положила белокурую головку ему на грудь, чтобы было удобнее рассматривать картинки.
Увидев отца и дочь вместе, Кэрри с трудом сдержала нахлынувшие чувства. В тех редких случаях, когда ее мать бывала дома по вечерам, она читала дочерям перед сном сказку, иногда две.
– «Потом она взяла двадцать тюфяков и положила их на горошину, – Даниэль читал тихим и таинственным голосом, – а сверху двадцать пуховых одеял».
– Двадцать? – переспросила Аннабель и стала загибать пальцы, считая. – Это много.
– Много в самом деле, – согласился Даниэль и перевернул страницу. – «На тюфяках и одеялах принцесса должна была лежать всю ночь. Утром ее спросили, как ей спалось». – Он умолк, потом обратился к дочери: – Как по-твоему, детка? Она была принцессой или самозванкой?
– Что такое званка?
– Самозванец – это человек, который притворяется тем, кем не является на самом деле. – Он закрыл книгу и взглянул на Кэрри, вопросительно приподняв бровь. – Вы согласны, мисс Сантаро?
