– Кого еще черт принес?! – раздалось из-за ближайшей двери, – Да, вы проходите, не бойтесь – меч-то фанерный. Ох уж эта молодежь с подростками. Им бы все шалить…
«Попадись мне эти шалуны под горячую руку, не сносить им головы», – мелькнула кровожадная мысль. Набрав в грудь побольше воздуха, чтобы высказать все, что думаю о подобных шалостях, и едва удерживаясь, что бы не наподдать дверь ногой, я успел разглядеть на ней табличку. «Макаров Александр Петрович. Военно-исторический клуб „Путь меча“. Золотое тиснение на фоне всеобщей разрухи выглядело издевательски. К тому же какой-то остряк белой краской подписал рядом с фамилией вежливое японское „сан“, а внизу размашисто добавил „банзай!“. Пробормотав, себе поднос что-то о блеске и нищете, я толкнул дверь и шагнул навстречу своему прошлому.
За т-образным столом, в красном вращающемся кресле эпохи расцвета застоя развалился длинноволосый хиппи, примерно моих лет, по-американски закинув ноги на стол, поверх разбросанных в рабочем беспорядке бумаг. Обе ноги были в гипсе. Рядом обнаружились костыли, притулившиеся к сейфу, выкрашенному в мерзкий коричневый цвет.
– А-а-а, это ты… Привет! – обрадовано протянул хиппи, демонстрируя мне голливудскую улыбку, которая наводила на мысль о съемных протезах, – Рановато вернулся. А грозился: „До сентября ноги моей здесь не будет“. С погодой, что ли, не повезло? Или из отпуска отозвали? Да, что ты как не родной топчешься, проходи не стесняйся. Чего зыркаешь, переломанных ног не видел никогда? Лучше скажи, что у тебя что с рукой?
– Бандитская пуля…
– Угу, понятно. А у меня бандитский „Мерседес“. Выскочил на встречную, козел новорусский, я по тормозам, руль до отказа, так и ушел в кювет. На тебя теперь одна надежда, не то накроется наша поездка на соревнования медным тазом.
– Считай, что уже накрылась, Саша. Ведь ты, судя по табличке, – Александр Макаров?
– Ты что, Игорь, белены объелся? Память отшибло?
– Угу.
– Что „угу“?
– Отшибло.
– Что отшибло? – не понял хиппи.
– Память отшибло. Полностью. Я от тебя только сейчас узнал, что меня зовут Игорь.
– Нет, Игорь, я понимаю, твой девиз „Ни дня без подкола“, но тут уж ты загнул. Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее…
Я со вздохом опустился на трехногий стул и выдавил из себя горькую усмешку.
– Интереснее не бывает.
Наверное, мой тон был настолько пропитан безнадежностью, что Макаров, пристально вгляделся в меня и сказал:
– Бутылка в сейфе, закуска там же, ключи, во-он на той алебарде висят.
И ткнул пальцем в один из многочисленных макетов орудий убийства, выдуманных человеком разумным, которые полностью покрывали левую стену кабинета.
Когда я извлек из сейфа все необходимое, Макаров отработанным движением наполнил пластиковые стаканы и выдал тост:
– Ну, тогда за знакомство.
Через полчаса, когда литрович опустел больше чем на треть, глава N-ских меченосцев был уже в курсе моих злоключений, и сам успел прочесть мне краткий курс истории становления клуба. Бывшему „афганцу“, каратисту с черным поясом и просто рубахе-парню Саше Макарову некуда было приложить силушку, бурлящую в нем как вода в забытой на плите кофеварке. Он даже стал совершать долгие вечерние прогулки по самым криминальным районам в надежде, что к нему пристанут, и он, хотя бы на время избавится от переполняющей его жажды разрушения, путем дробления челюстей и сворачивания носов местной шпаны. Но однажды за этим занятием Макарова застукал человек, который впоследствии стал для Саши Сэнсеем с большой буквы. Он то и сумел направить Макаровскую энергию в мирное русло, открыв для него кэндо. С той поры прошло уже много лет, но Макаров до сих пор с благодарностью вспоминал учителя и три раза из шести мы выпили за него.
