– Спасибо, – пробормотал я, и, уже взявшись за ручку двери, решился, – Скажите, а вы случайно не умеете бинтовать?
– Что бинтовать? – не сразу поняла Ирэн.
– Ну, раны… бинтовать… боюсь, что одному мне не управиться, – я совсем смутился.
– Так они вас ранили?!
– Нет-нет. Это еще раньше… Вот, – я продемонстрировал ей перевязанную руку.
– Можете считать, что вам повезло. Еще совсем недавно я работала медсестрой, так что как-нибудь справлюсь. Только не снимайте бинта, когда будете мыться. Мы рану потом обработаем чем положено, – в ней уже взыграло профессиональное.
– Спасибо. А бинт в кармане моей куртки.
– У меня и свой найдется. Мойтесь спокойно. Легкого вам пара…
– Фенькью, – решил я блеснуть знанием иностранных языков.
– Доодзо, – улыбнулась она в ответ, и, глядя на мою недоумевающую физиономию, рассмеялась, – Это по-японски «пожалуйста».
Вот и поговорили.
Ванна полностью соответствовала прочей обстановке. Зеркала и мрамор. Только на этот раз для разнообразия – черный. На его фоне мое извлекаемое из одежд тело выделялось контрастным пятном. Вооружившись станком, я подошел к зеркалу и… Нет, все-таки шок – это действительно по нашему, а я-то думал, что на сегодня сюрпризы закончились!
Первым бросился в глаза тонкий шрам, ровной розовой ниткой пересекающий горло. Везет мне, оказывается, на знакомство с режущими предметами. Но стоило моему взгляду переместиться чуть ниже… Сначала, мне показалось, что меня украшает своеобразная татуировка, – через всю грудь тянулись некие угловатые письмена. Что это значит? Я – последователь какой-то секты? На фига мне понадобилось вытатуировать на своей груди двенадцать скандинавских рун? Кстати, а откуда я знаю, что это руны? Вот эта первая – Ас, за ней, кажется, Яра… И почему я выбрал такой отвратительный розовый колер, под цвет шрама, что ли? И тут до меня дошло… Наверное сознание не смогло смириться с информацией, поступающей от глаз, и потому выбрало самое простое объяснение, но против фактов не попрешь. Это вовсе не татуировка, – руны на моей груди были кем-то аккуратно вырезаны, и если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в шрамах, не больше года назад. Па-ба-ба-бам.
Кто же я, черт возьми, такой? Ничего не понимаю! Ни одной сколько-нибудь логичной версии… Придется устроить своему телу обстоятельный осмотр, вдруг оно приготовило для меня еще парочку сюрпризов? Сказано – сделано. Я битых пять минут вертелся перед зеркалом, но ничего необъяснимого больше не обнаружил. Только еще один шрам – на этот раз на правом бедре. Так вот почему мне казалось, что я слегка хромаю… Ну, ладно, хватит нарцисизма, пора вернуть себе человеческий облик. В душ!
Когда я выполз из ванной комнаты, распаренный и обессилевший, до глаз завернувшийся в неизвестно чей махровый халат (не хватало еще чтобы Ирэн ознакомилась с рунами), она уже нетерпеливо ожидала меня на кухне. Готовая во всеоружии. Перевязочный материал, перекись и йод терпеливо ждали своего звездного часа.
– Долго же вы, – попеняла сестра милосердия, четкими движениями освобождая меня от бинтов, – я чуть было не уснула, пришлось выпить две чашки кофе. Когда закончим, вас тоже, так и быть, угощу.
Вместо ответа мне пришлось с энтузиазмом кивнуть, – после принятия обезболивающих (я на всякий случай утроил дозу) язык не слишком-то хорошо слушался хозяина.
Конечно, она все поняла, взглянув на мои запястья, но сделала вид, что ничего особенного в этом для нее нет. За что я был ей премного благодарен. В конце концов Ирэн – медсестра и повидала, наверное, всякое … Но не такое. Вместо ожидаемых ровных разрезов, пред нами предстали две жутковатые рваные раны. Зубами я себе вены перегрызал что ли?
