Стенин спустился по крутому склону, нахватал репейников на свои волосатые ноги и вдобавок, смачно вляпался новыми кроссовками в навозную кучу. На берегу реки, он, брезгливо орудуя ивовым прутиком, стал чистить обувь, напевая под нос, о том, как хорошо в деревне летом, если бы не коровы, досаждающие туристам. В десяти шагах от Виктора находилась паромная переправа и представляла собой сцепку, из трёх понтонов, управляемых стареньким катером. Плав средство оказалось обитаемым. На носу катера одиноко скучал не бритый мужик, по всей видимости, паромщик, пребывающий в каком-то заторможенном состоянии. Обхватив голову руками, он застыл в позе греческого мыслителя, скорбно уставившись, только ему известную точку. На приветствие Виктора, паромщик с трудом вышел из забвения и чуть слышно пробурчал, намекая, чтобы его оставили в покое.
– Здоровее видали.
Стенин, не задумываясь о возможных последствиях и подчёркивая свою значимость в этом мире, по отношению к провинциалам, полез напролом.
– Мужик, продай катер! У меня срочное задание, лично от президента. Хочу ферму обследовать на той стороне, и с доярками о надоях побеседовать.
Паромщик исподлобья посмотрел на Виктора, как на нечто неземное и, не признав в нем проверяющего из Москвы, послал его куда подальше. Понимая, что мирные переговоры закончены, Стенин ругаясь, подхватил с земли обломок старого весла. Хозяин переправы не стал дожидаться, когда ему наломают бока и в свою очередь, схватив с пожарного щита багор и ловким ударом, выбил весло из рук неприятеля.
– Ох, я сейчас тебе рёбра пересчитаю!
Виктор отскочил в сторону, проворно забрался на вершину холма и, заняв круговую оборону, стал швырять в паромщика куски сухой глины. Стенин уже хотел окапываться, когда к нему на помощь, из села Константиново, подошло подкрепление. Сначала, появился Матвеев. Размахивая удочками, он ринулся вниз, поручив бежавшему рядом Талызину, совершить обходной маневр и завладеть переправой. Паромщик бросил багор, матюгаясь, и утопая сапогами в прибрежном песке, предпочел отступить. Ему удалось обогнать Алексея, вбежать по трапу на палубу своей посудины и скрыться за железной дверью в капитанской рубке. Чтобы заставить хозяина парома выйти наружу и начать переговоры, пришлось пойти на хитрость: Матвеев выудил из рюкзака фляжку с родниковой водой, многозначительно пощелкал пальцем по шее и, наигранно морщась, сделал несколько глотков. Затем, Сергей наполнил все той же водой кружку, поставил напротив окна, на обозрение паромщику и предложил заключить перемирие.
– Испробуй. Напиток лучше любого самогона. Примешь на грудь, и все твои желания исполняться.
Жара ли одолела хозяина переправы или похмельный синдром победил, сказать трудно, но, тем не менее, после разыгранного Матвеевым представления, дверь рубки заскрипела, и на палубе появился долгожданный капитан, попросивший величать его, Михеичем. Сергей поднес паромщику кружку с водой, отступил назад, на всякий пожарный случай; опасаясь, если Михеич распознает подвох, тогда о переправе можно будет забыть. Капитан принял подношение, глубинно выдохнул, залпом выпил и, возвращая кружку, как ни странно, поблагодарил за напиток.
– Хорошо пошла. Надо же и не пахнет. Минуту назад, голова трещала после вчерашнего, а теперь и в помине этого нет. Обратно поплывете, мне рецепт подарите. Я, это снадобье, на поток в Константинове поставлю.
