– Ну что тут?
Сергей безнадёжно махнул рукой, показывая, он не нашёл нуждающихся во врачебной помощи и поведал о другом, от чего Талызин непроизвольно попятился назад.
– Неужели это те?
Несколько бравируя, Матвеев усмехнулся.
– Я так понимаю, они по наши души гнались. Да не догнали, а точнее, перегнали. Надо отсюда сваливать быстрей, пока гаишники не понаехали. А то в пробке до ночи стоять будем.
Стенин, изначально не пожелавший подходить к месту аварии, узнав подробности случившегося, спокойно заметил.
– Жаль лысых. Нужно было дать им триста рублей, как просили и морду набить баксов на триста. И нам прибыль и баньдюки бы уцелели. А в прочем… Что бог не делает – всё к лучшему.
Постепенно успокаиваясь, Сергей проехал ещё с пол сотни километров на юго-восток от Москвы, свернул с трассы и, ориентируясь по указателям, направился в село Константиново. Там, на высоком берегу Оки, проживала его родная бабка Анастасия.
Здесь, в красивом уголке России, в своё время родился великий поэт, Сергей Есенин.
Матвеев остановил машину возле знакомого дома и сразу попал в объятья Анастасии.
– Большой какой. Не узнаешь.
Анастасия, знала, внук приедет не один, а с гостями и наблюдала, как двое парней выгружают вещи из автомобиля.
– Кто ж такие будут?
Сергей, с шуткой представил друзей.
– Мои телохранители. Без них – никуда.
Бабка так и не смогла понять, кто такие телохранители. Она давно жила в другом измерении, и её повседневная жизнь ограничивалась простым треугольником: дом, церковь, магазин. А охраняла Анастасию, нарисованная неизвестным художником иконка, обрамлённая, почерневшей от времени бронзой.
Осваиваясь на новом месте, Талызин приметил в глубине бабкиного двора, небольшую баньку, предложив, попариться с дороги вечерком и непременно с берёзовыми вениками. Рубить Есенинские берёзки рядом с домом не поднималась рука. Матвеев и Алексей, снова сели в машину и отправились за вениками, в ближайшую от Константиново рощу. Желая внести свою лепту в банные приготовления, Стенин не стал сидеть, сложа руки, разыскал топор, собираясь нарубить дров для бани. Минут десять он прилаживался к полену, перекладывая топорище из одной руки в другую, наконец, размахнулся и резким движением, вонзил остриё топора в землю, едва не отрубив себе левую ногу.
На помощь к незадачливому дровосеку, поспешила бабка Анастасия.
– Ох, батюшка! Что же ты делаешь? Вас, Виктором величают?
Стенин кивнул, подтверждая, это мог быть только он и никто другой. Проблему с дровами, по возвращению, решил Алексей. В сарае, у Анастасии нашлась бензопила и Талызин, вспомнив свои якутские навыки, лихо расправился с кубометром сушняка.
Баня удалась на славу. Свежими берёзовыми доставалось кому по спине, кому по белёсому заду.
– Поддай, поддай!
Криком, увещевал Виктор, впервые попавший в эпицентр русской бани.
– Отпрянь в сторону, не то ошпарю. Сейчас добавлю. Берегись!
Сергей набрал черпак холодной воды и плесканул на раскаленный камень, который грозно зашипел, на мгновенье остыл и вновь накалился, требуя новую порцию воды, чтобы охладить свой пыл. Все московские запахи словно растворились в одночасье, а потревоженное обоняние улавливало запах полыни, свежего сена и родного дома. Хотелось закрыть глаза и как можно дольше наслаждаться покоем.
– Домой!
Голос Анастасии вывел всех из приятного оцепенения.
– Поторопитесь. Вечерять пора.
