«Я так сильно её люблю, – подумал Тео, не желая разжимать объятий, отпускать её от себя. – Я сделаю всё. Только пусть она не тревожится так сильно, пусть живёт спокойно».
Он заметил, как заинтересованно, с нескрываемым любопытством, на них смотрели другие ребята. Никто из не должен был узнать его и Габби тайну.
– Пойдём вон туда, подальше от всех, – шепнул Тео сестрёнке, украдкой указав на уродливую статую с детским черепом.
Девочка кивнула, и, взявшись за руки, они медленно дошли до статуи. За ней можно было присесть прямо на землю, стать невидимым для остальных. То, что им было так нужно в этот момент.
– Как ты, Габби? – осторожно спросил Тео, когда они уселись поудобней. Он – вытянув ноги, она – поджав колени к груди. – Рассказывай.
– Я… Я… – Габби посмотрела на него большими глазами, медленно моргнула. Губы её задрожали, она всхлипнула, потёрла рукой нос, и не выдержав, заплакала, отчего слёзы крупными каплями покатились по щекам.
Сердце Тео ухнуло куда-то вниз. Он не мог спокойно смотреть на сестрёнку в таком состоянии. Видеть, как она плачет и понимать, что он не может ничего исправить. Не может повернуть время вспять, сделать так, чтобы к ним не врывалось в дом двое убийц, чтобы папа был сейчас жив.
– Иди ко мне, – хриплым голосом произнёс он, раскинув руки в стороны, и Габби тут же ринулась в его объятия, уткнулась личиком ему в плечо, всхлипывая, не в силах сдерживаться.
Тео успокаивающим жестом погладил её по мягким волосам. Отстранённым взглядом он смотрел перед собой, и с неким удивлением отмечал, что у него слёз больше не осталось.
В этот момент, лютая, холодная ненависть охватила его с ног до головы. «Когда-нибудь я найду того сукина сына, который заказал моего отца, – с мрачной уверенностью подумал мальчик, – это займёт много времени, и мне потребуется много сил, но я это сделаю. И тогда… я разрушу всю его жизнь, точно так же, как он мою».
– Я хочу домой, – прошептала Габби, чуть отстранившись, она посмотрела на Тео, – Я хочу к папе.
– Я тоже.
Габби шмыгнула носом. Лицо её раскраснелось и опухло, синяки под глазами будто бы потемнели и стали ещё больше. Она так не была похожа на себя прежнюю. На ту любопытную девочку, обожающую детективы, громкую и говорливую, слегка подозрительную, умеющую лишь одной улыбкой заворожить многих людей.
«Она больше никогда не будет такой. – С отчаянием понял Тео. – Мы больше не будем прежними».
Так они и сидели. Вспоминали папу, каждый проведённый с ним момент: то, как он двигался с уверенной спокойной грацией, как улыбался одним уголком губ, отчего возле серых глаз, не доставшихся ни одному его ребёнку, разбегались маленькие морщинки. То, как он смеялся, слегка откинув голову, или забавно хмурился, когда выслушивал жалобы учителей на сына. Он всегда был сосредоточенным и очень серьёзным. Казалось, что ничто не может его потревожить.
По утрам он пил чёрный кофе без сахара, поправлял галстук, целовал Габби в лоб и просил Тео хотя бы один день провести без неприятностей, на что мальчик кривился и обещал попробовать.
А когда он иногда гулял с Тео и Габби по парку, шагал бодрым шагом по зелёным улочкам, что-то оживлённо рассказывая им, женщины всех возрастов заинтересовано провожали его глазами, кокетливо улыбались, поправляли причёски, заворожённые его спокойной уверенностью. Он был замечательным. Самым лучшим.
– Тео, – тихонько позвала его Габби, через некоторое время. – Ты же никогда не оставишь меня?
