Ждана внимательно осмотрела каждое окно. И заулыбалась, когда увидела силуэты шести пушистых овощных хвостиков, расставленных по подоконнику, освещенных ночником. Она уверенно указала на окно.
– Да, я даже знаю за каким конкретно.
Они замерзли и ускорили шаг. У ворот их уже нетерпеливо ждали. С ноги на ногу переминался и курил ночной сторож. Он пыхтел папиросой и хитро посматривал на молодых людей.
– Вот моя машина, – печально сказала Ждана, – пока, счастливого нового года.
Она села и поставила машину на прогрев. В окно постучали, она открыла. Ян просунулся в машину и поцеловал ее снова. Затем он протянул ей красивую кованую розу. Она была тонкой и изящной, но тяжелой. Ее бутон был окрашен в яркий красный цвет, а листочки зеленые. Ждана залюбовалась подарком и не заметила, что Ян ушел. Когда она вспомнила, что не оставила ему своего номера, то горькая слеза тут же покатилась по щеке. Она вытерла слезы и взяла телефон. На него пришло сообщение. «С новым годом. Давай сходим на свидание? Ян». Ждана не выдержала и расплакалась, и рассмеялась одновременно.
– Конечно, давай! – ответила она сама себе, и счастливая тронулась с места.
Третьего января Влада уже в восемь была в центре. Она играла с Оленькой и нетерпеливо посматривала в окно. Анна Валентиновна что-то не торопилась.
– Так, – сотый раз переспрашивала девочка, – ты точно теперь моя мама?
– Точно, – отвечала девушка и целовала ее в макушку.
Доброта и ласки Оленьке больше пришлись по нраву, чем равнодушие и негативное отношение. Она уже не называла себя плохими словами, хотя нет нет и вылетит какое – нибудь неприличное. Тогда няня или Влада ничего не говорили, а сразу резко останавливались и смотрели на Оленьку остановившимся взглядом. Она все понимала, что сказала плохое слово и тут же, хихикая, прикрывала ладошкой ротик: «Ой, простите» – говорила она.
– А я могу тебя называть мамой?
Влада притянула ее к себе и прижала крепко.
– Давно пора. Сделаем минуту счастья?
Плечики Оленьки затряслись от радости. Она положила голову на грудь Владе и обняла ее. Оказывается, когда тебя любят, это так приятно. Девочка в такие моменты вспоминала, как любил ее папа. Больше она никого не помнила, потому что всегда болела, и ее всегда прятали. Единственный человек, после того как не стало папы, кто был в ее жизни постоянно – это злая няня. Психиатр предложил рисовать всех плохих людей, кто ее обижал, и разрывать листик на части. Чтобы навсегда избавиться от плохого. Теперь Оленька больше не рисовала темные рисунки, потому что у нее была собственная мама. Она защитит от всех бед на свете.
– Нам пора обедать, – в дверь заглянула няня.
Влада спохватилась и глянула на часы.
– Как? Уже обед? Я только пришла, надо же.
Она сама повела девочку, уже дочку в столовую. Та шла вприпрыжку и напевала:
«Вертлявый зяблик из гнезда
Головку тотчас свесил.
Кто-кто, а зяблики – куда
Охотники до песен!»
У двери стояла уже в халате Анна Валентиновна. Она успела переодеться, но от нее еще пахло морозом. Она погладила головку Оленьке.
– Иди, зяблик, кушать, а я заберу на полчасика твою маму.
Девочка послушно отпустила ручку и пошла к столам. Влада кивнула приветственно Ане и проследила глазами, как устроилась Оленька. И как только девочка стала кушать суп, она повернулась к Ане.
– Пошли?
Напротив Оленьки сидела грустная девочка, постарше. В руках она держала сломанную куклу. У несчастной оторвалась рука, и было порвано платье. Девочка заметила к себе внимание и тут же пожаловалась.
