– Вероятность этого не менее девяноста пяти процентов. Спектрометр показывает почти чистое железо. Метеоритов или астероидов с таким составом не бывает. Правда, он очень велик. Не менее четырёхсот пятидесяти тысяч тонн. Это почти в сто раз больше, чем было водоизмещение даже «Дональда Трампа». Не говоря уж о нашей скорлупке на сто двадцать тонн. И – главное! – это единственное небесное тело, имеющееся в пределах наших сегодняшних возможностей. И если он, как и большинство привычных кораблей, построен из стандартных блоков или секций, мы, вероятно, сможем внутри разместиться!
То есть – для нас в данном случае было бы проще и лучше, если б корабль и правда – был давно покинут. Потому что тогда мы, ни у кого не спрашивая, смогли бы оборудовать там для себя какие-то временные помещения, и перетащить туда все свои запасы! Поскольку предотвратить разрушение нашего модуля мы не в состоянии.
В этом случае наши шансы на спасение существенно повысились бы. Поскольку мы смогли бы, соорудив какую-нибудь временную антенну, и регулярно посылая свой СОС, относительно спокойно ждать спасателей. Уже будучи уверенными, что не умрём от разгерметизации. И что наш новый сигнал уж точно – дошёл.
И ждать мы смогли бы гораздо дольше, даже только с нашими бортовыми запасами: месяца три. Спасательный модуль как раз для таких случаев и оснащён. А если б на обнаруженном корабле нашлись и запасы кислорода и воды – так и вообще: мы продержались бы ещё несколько месяцев! Или даже лет, если б нашлась и возможность добыть электрическую энергию.
Другое дело, если там есть хозяева. Тогда нас могут просто к себе не подпустить. Или не впустить. Чего не хотелось бы.
– Позвольте спросить ещё, сэр. – Назаров кивнул, и Полонски продолжил, – Вы уже видели, как выглядит этот корабль?
– Нет, Анджей. Он пока слишком далеко. Виден, как простая точка в пространстве. Его, если честно, засёк портативный детектор метеоритов. – Назаров с любовью оглянулся на рубку, где под его командирским креслом и покоился названный прибор, – А бортовой анализатор показал, что состоит обнаруженный объект как раз из железа. Мы сейчас летим к нему со всем возможным для наших движков ускорением. Полтора «жэ». Пользуемся, так сказать, тем, что до внутренней поверхности сопел движков позитронная коррозия ещё не добралась. И примерно через восемь часов нам нужно будет сделать разворот, чтоб тормозить эффективно: маршевыми двигателями.
Так что через какой-то двадцать один час мы этот объект увидим. Разумеется, развернувшись снова передом. Потому что, напоминаю, взрывом нам сорвало и все наружные обзорные камеры. И «изучать» всё нам теперь придётся только визуально. Даже без зума. Через носовой иллюминатор, – лейтенант кивнул себе за спину, где за переборкой с открытой сейчас дверью, в узком, но развёрнутом на всю носовую часть модуля панорамном бронированном стекле, виднелось несколько дохленьких тусклых звёздочек: при аварии «Дональд Трамп» вынырнул из подпространства в промежутке между галактиками. И с этими самыми звёздами дело здесь явно обстояло туговато.
– Ясно, сэр. И что мы сейчас будем делать?
– А ничего. Так как до того, как мы увидим сам корабль, и поймём, сможем ли мы как-то использовать его, заняться нам абсолютно нечем. Поскольку все запасы и оборудование модуля проверялось и подзаряжалось всего неделю назад, перед стартом с Ареса, чинить или доделывать
