Вижу куртку. Она мне действительно нравится. Продавщица тут же замечает мой заинтересованный взгляд:
– Детка, проходи. Сейчас померяем, какой у тебя размер? Проходи-проходи, не стесняйся.
– Мам! – кричу я. – Да постой ты!
И вдруг теряю ее из вида – куда она подевалась? Мне не страшно, я-то найду, конечно, выход отсюда, но тогда точно останусь без новых вещей. А это мой единственный шанс прийти в школу не в старых изношенных тряпках, половину из которых когда-то носила дочь маминой подруги в середине восьмидесятых. Пячусь назад из закутка с куртками под недобрым взглядом продавщицы, развожу руками в извиняющемся жесте и бегу, как охотничья собака по лесу, ищу мать. Вот и она. Стоит, как ни в чем не бывало, около очередной палатки и беседует с восточного типа продавцом, попивающим кофейные спитки. Меж золотыми коронками у него сигарета, которую он и не думает притушить.
– Меряйте, меряйте, – посмеивается он, – сегодня примерка – бесплатно!
В руках у матери жуткое бордовое пальто. Сердце екает. Может, она для себя? Но не тут-то было. Мать поворачивается ко мне:
– Вот смотри, отличное на демисезон. Давай-ка, раздевайся. Померяешь.
– Не буду. Оно мне не нравится.
– Что значит, не нравится? – удивляется мать.
– А ты померяй, – вторит ей продавец, – твой размер как раз.
– Не буду я его мерить! Мне оно не нравится, ни цвет, ни фасон. Это какое-то старомодное пальто. Прощай, молодость! – борюсь я из последних сил.
Мать переглядывается с продавцом и качает головой:
– Вот с кем приходится иметь дело!
– Да уж! – поддакивает он и обращается ко мне: – Деточка, сейчас эти пальто – писк сезона! У нас их все берут. Вам вообще повезло, что у меня они еще есть. Сегодня вечером их уже не будет! Не хотите – не меряйте, нечего мое время тратить.
Мать подходит ко мне вплотную, сует в руки ненавистное пальто и зло шепчет:
– Не позорь меня перед людьми. Я сказала, ну-ка, быстро меряй.
На глазах у меня уже блестят слезы. Я понуро захожу в закуток, снимаю с себя джинсовку и влезаю в бордовое пальто. Такие носили советские бабушки в начале семидесятых. Такие до сих пор носят бедные старушки, а теперь его буду носить и я.
Мать придирчиво смотрит на меня, больно тычет мне пальцем в плечо:
– Ну вот, размер твой!
– Ее, конечно, – кивает продавец.
Пальто мне, разумеется, велико: рукава слишком длинные, плечи немного висят.
– А может, размер поменьше? – робко спрашиваю я в надежде, что его не окажется в ассортименте.
Мать и продавец поднимают гул:
– Зачем поменьше? Куда поменьше? Твой размер! Подденешь свитер! Выдумала! За год еще вырастешь – и будет в самый раз!
Я злобно скидываю с себя жуткое, колючее, неудобное пальто не своего размера:
– Оно мне не нравится! Я не буду его носить!
– Как это не будешь? Я тебе дам, не будешь! Я на него деньги потрачу – значит, будешь носить. Смотри, какое хорошее пальто – да в нем всю осень можно проходить, а потом весну. Да оно тебе на три года вперед пойдет. Или ты думаешь, что я тебе каждый год обновки покупать буду? У меня что, по-твоему, денег куры не клюют? Я, по-твоему, жена олигарха, что ли? Ты обернись, посмотри по сторонам, где мы находимся! Посмотри, посмотри! Это что, по-твоему, бутик? Мы что, в «Охотном ряду»?
– Нет, – дрожащим от слез голосом отвечаю я.
Мы не в «Охотном ряду». Это уж точно. «Охотка» открылась два года назад – вожделенное место для покупок. Я езжу туда с подругами из школы как в роскошный музей, где мы можем себе позволить только облизывать витрины магазинов и хотеть, хотеть, хотеть. Когда-нибудь мы станем так богаты, что сможем позволить купить себе в «Accessorize» все эти кричащие безвкусные сумки из полиэстера и дерматина, пластиковые заколки китайского производства, шарфики из синтетики и даже туфли из кожзама. О, какими же счастливыми мы будем с многочисленными пакетами в руках! Радостно смеясь, мы продефилируем мимо охранников в ближайший Макдак и обмоем наши покупки шоколадными молочными коктейлями, закусив их двойными чизбургерами!
