Как страшная животная картина бредового кошмара.
Невозможная до исступления!
– Аааааааа!!! – вне себя заорала Веда, упала коленями прямо в лужу крови, пытаясь затолкать внутренности обратно.
– Не трогать!!! – заорала Окка, падая рядом, и срывая с себя плащ. – Лекарей!!! Срочно!!!
Пара ребят с треском ломанулись через кусты назад, к взрослым. Остальные застыли в ступоре, гладя, как стремительно растекается громадная лужа, и лицо друга-лидера прямо на глазах принимает мертвенный оттенок. Лан стоял со всеми и тупо смотрел, не в силах поверить. Чувствуя, как все сильнее начинает пылать лицо и руки. Не в силах осознать, не в силах принять, что это происходит прямо сейчас, наяву…
– Ихварчик, родненький, – ревела Веда, все еще пытаясь затолкать внутренности обратно, но они никак не хотели влезать. – Пожалуйста, потерпи, сейчас будут…
– Веда… – чуть слышно хрипнул уже почти синий Ихвар. – Я не чувствую ног…
– Что делать?!! – во весь голос крикнул Бугг, не в силах стоять на месте. – Пожалуйста, что делать?!!
Никто не знал, что делать. Знали, что трогать нельзя, да и сколько пронесут… Развороченный живот, кишки, перебитый позвоночник. Ихвар умирал на глазах. Одни наконец вышли из ступора и принялись толкаться вокруг, мешая друг другу, другие… Олав остался на месте, шатаясь взад-вперед, как пьяный. Тело трясло, как от озноба. Каждый кадет знает, что выжить при таком невозможно. Человек умирает за полторы минуты. Но мозг наотрез отказывался признавать, мозг просто… Это Ихвар, мать вашу!! Это мой брат!!
Каждый из них, бледный как смерть, в эту минуту стремительно что-то терял. Свое, родное. Что уже никогда не вернется. Детство. Бесшабашную юность, наивность, доверчивость…
Окка пыталась плащом хоть как-то остановить кровь. Но как остановить, когда рвань размером с живот?
Лан трясся, словно в лихорадке. Страшными глазами глядя на дикую фантасмагорию, которую никак не мог принять мозг. Ощущая болезненный жар в руках и удары сердца в висках. Где-то на задворках сознания проплывали картинки: перебит позвоночник… в двух местах, глубокие повреждения внутренних органов… Он как будто даже видел, какие: изодранные в клочья вены, артерию, с которой фонтаном хлещет кровь, разодранные стенки желудка, вытянутую двенадцатиперстную кишку, высунувшуюся поджелудочную железу… и… будто даже мог чуть-чуть помочь…
Ватные ноги сделали шаг, затем второй… Ближе. Еще ближе. Руки будто ощутили трепыхание разорванных вен… Еще шаг. Он чувствует кожей ладоней, как хлещет из главной артерии кровь… Вот оно. Главное. Кровь.
– Куда?! – будто издалека донесся чей-то вскрик, кто-то схватил за плечи.
– Стоять!! – заорала Окка. – Не трогать!! Посмотрите на нее!!
Он закрыл глаза. Внешний мир только мешал. Отвлекал своими несуразными воплями и красками. Артерия, словно на картинке в магическом кристалле, дернулась, вытянулась, и вдруг принялась сращиваться. Хлестающий фонтан последний раз хлюпнул, и перестал булькать…
Он сделал еще шаг, опустился на колени прямо в лужу, и распростер над парнем руки. Вены. Теперь главное, вены. Кровь еще стекает, из многочисленных разодранных капилляров. Боже, как их много…
Тишина. Полная тишина. Все замерло, будто на мили вокруг. Ни шелеста, ни ветра, ни запахов…
Он не видел, как застыли друзья, глядя на него ошеломленными глазами. Ибо он светился, как новогодний фонарь. А от рук шли волны ярко-синего, хорошо видимого даже днем, света, охватывая и лаская страшную рвань. А в животе у парня уже клокочет, хлюпает, крутится буро-красная жижа, а затем кишки вдруг дернулись, и сами принялись втягиваться обратно…
