Утром Мэг застряла из-за снежных заносов в своем новом домике на другой стороне трассы – как можно дальше от озера, но достаточно близко от работы. Баннер мог бы взять грузовик, надеть на колеса цепи и вызволить ее, но не хочет оставлять Лету с одной легковушкой: она будет заточена в доме, а раз озеро замерзло, добраться до нее и Эдриен можно будет с любой стороны, со всех сторон, – а Баннеру еще надо следить за тем, чтобы всех жителей не поубивали. И как тут уследишь, если ему каждые пять минут надо появляться дома?
Конечно, добраться до Мэг можно и на ратраке: пусть отвечает на звонки об отсутствии электричества, телефонной связи, о том, что ретрансляционная башня работает через пень колоду, пусть занимается бумажной работой, связанной с убитыми (во множественном числе), только в ратраке топлива меньше полбака, а ехать на заправку за дизелем значит объявить, что драгоценный ратрак Лонни теперь – личная тачка помощника шерифа.
Баннер запарковался сзади не потому, что там служебный вход: просто так Лонни, скорее всего, свой чудесный ратрак не заметит. Но Лонни скоро появится, так или иначе. Помимо того, что за эксплуатацию ратрака он берет плату, он еще обязан чистить от снега Главную улицу; этот контракт в складчину оплачивают банк, аптека, магазин всякой всячины, социальные службы и «Дотс», чтобы не закрываться из-за неблагоприятных погодных условий.
И когда все они придут справляться, где же Лонни и почему его клиентам негде парковать машины, Лонни в конце концов объявится, и Баннеру придется объяснять: ему надо разбираться с двумя убийствами, защищать свидетеля, чтобы не грохнули и его. Что еще?.. Жуткий громила-убийца из новостей бродит где-то по городу и, вполне возможно, еще не удовлетворил свою страсть вешать людей на деревьях. Нет, об этих убийствах Баннер всему городу пока не объявил – главным образом потому, что люди начнут задавать вопросы, на которые у него нет ответов. Но есть и другая причина: если подождать чуть дольше, час-другой, глядишь, вернется Рекс Аллен. Или хотя бы Фрэнси.
Тогда будет кто-то, кто скажет Баннеру, что ему делать, вместо того чтобы все эти кретинские решения принимать самому.
«Испытание на прочность, чтоб вас всех», – мысленно произнес он, вытаскивая автомобильное кресло Эдриен через заднюю дверцу. Дочку он прикрыл одеялом, как учила Лета. Конечно, это нужно, чтобы Эди было тепло, а также для того, чтобы все идиоты в Пруфроке не наклонялись к ней и не говорили, какая она миленькая, какая у нее «кофейная» кожа, какие «карамельные щечки», а то и похлеще – «кофе с молоком» или «кофе латте» (тут Лете пришлось объяснять: это означает немного белого в коричневом, немного молока в шоколаде). Таким образом местные идиоты намекают на то, что Эдриен «смешанная», как принято говорить здесь, на высоте восемь тысяч футов.
«Дайте ей просто быть ребенком, черт возьми», – шипел Баннер на своих родителей, когда они поднялись на гору, то ли чтобы увидеть свою первую внучку, то ли чтобы отец высказался насчет неухоженного газона, неподрезанных деревьев, неподсыпанной подъездной дороги. То ли чтобы мама Баннера в своей пассивно-агрессивной манере оценила сделанный Летой ремонт.
Будто это не Лета позволила им обоим рано уйти на пенсию, будто не она купила им домик на озере Пенд Орейль, чтобы отец мог рыбачить каждый день до конца жизни.
