Дженнифер встает с колен, цепляется за перила. Наконец-то она у цели. Замерзшей рукой касается стенки кабины.
Вот и дверь. Сжав руку, она стучит. Даже не кулаком, а всей рукой до локтя. В металлической двери на уровне глаза так и осталась зазубрина. Это Дженнифер тогда что есть силы маханула топором.
Сейчас этот шрам прихватила ржавчина, и какой-то шутник маркером рядом с ней написал «5 июля 2015», а потом, чуть ниже, в скобочках, – «Джейд».
Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд.
Дверные замки по одному щелкают, и вот дверь открывается внутрь, обдавая ее теплом.
Наконец, Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд от озера и сквозь волосы, прибитые ветром к лицу, смотрит на дверь. И моргает, стараясь сдержать слезы.
– Так, так, так… – говорит Харди, улыбаясь уголком рта.
Он опирается на ходунки – вот откуда на снегу следы от колышков. Похудел, съежился, цвет лица землистый. Что удивляться, вырезали из человека целый фут кишок.
Дженнифер все равно бросается к Харди и зарывается лицом ему в грудь.
Не закрывая дверь, бывший шериф одной рукой обнимает ее, как может, похлопывает по спине, а она без стеснения плачет. Другой рукой он опирается на ходунки, иначе они вдвоем рухнут на пол.
– Это моя старая куртка! – с удивлением произносит он, дыша ей в голову.
Дженнифер хочет сказать ему, что знает это, помнит – она вообще помнит все, – но слова застревают в горле, и она только крепче прижимается к его фланелевой рубашке.
От рубашки тоже пахнет сигаретами.
– Рекс Аллен мог бы тебя сюда подвезти, – говорит Харди за чашкой наспех сваренного кофе.
Его второй помощник теперь сам – шериф.
Факелы для того и созданы, чтобы их передавать.
И полицейские жетоны тоже.
Но помощников у него было всего двое, а значит, Рекс Аллен был еще и худшим помощником.
Но… теперь ему до этого нет дела.
Его дело теперь – следить за тем, чтобы озеро Индиан оставалось озером Индиан и чтобы в долине под ним было сухо.
Ну и курить сигареты.
Его кожа пожелтела и обвисла от заточения в этой прокуренной камере. Но разве он собирался жить вечно?
Он вообще уже мог быть на том свете.
– Он бы послал Баннера, – говорит Джейд – нет, она Дженнифер. Дженнифер, Дженнифер, Дженнифер… Она уже сказала Харди: теперь она Дженнифер. «Джейд» больше нет. Умерла той ночью в водах озера.
– Помощник шерифа Томпкинс, – с усмешкой говорит Харди, чуть поворачивая ручку потока в трубе № 2. Не потому, что там что-то не так, просто старикам важно чувствовать себя полезными обществу.
– Он всегда хотел играть в футбол в колледже, – вспоминает Дженнифер, настороженно вглядываясь в него, и Харди этот взгляд хорошо известен.
– Вот и играл бы себе в футбол, – говорит ей Харди.
Не усмехаясь, даже не улыбаясь, эта новая Дженнифер прижимает к себе кофе, чтобы согреться, и смотрит на ту сторону озера Индиан, на Терра-Нову.
Примерно на два акра в национальный заповедник вклиниваются голые и почерневшие деревья.
– Это благодаря тебе, – говорит ей Харди и добавляет: – Без тебя сгорело бы все. Без тебя и Дона Чамберса. Так что долина перед вами в долгу. А то и весь Айдахо.
Он пытается ее ободрить, помочь обрести почву под ногами, но она только пожимает плечами, отпивает кофе, держа кружку обеими руками. Рукава куртки такие длинные, что пришлось их закатать.
Харди вспоминает другую девочку, которая тоже носила эту куртку, и уводит взгляд в сторону.
– Я живу в моем старом доме, – говорит Дженнифер, пытаясь выдать эти слова за плоскую шутку. – Даже в моей старой спальне.
