Всю неделю звонила мама, обеспокоенная моим внезапным отъездом. Я как могла её успокаивала, но вы же понимаете... мама есть мама.
– Радочка, а может, не поедешь, а? Тревожно мне как-то, – вздыхала она в трубку. – Всё-таки так далеко лететь! А сейчас самолёты эти… сама же знаешь, как. Вон, по телевизору постоянно показывают: то не долетел – упал, то террористы взорвали. Ох, Рада, я так боюсь за тебя!
– Ма-а-ам, ну прекрати! Если так рассуждать, то можно вообще запереться в квартире и никуда не ездить всю жизнь. А я так хочу увидеть другой мир, другую жизнь… людей! Мам, такой шанс выпадает один раз в жизни. Тем более, всё оплачено и мне не придётся потратить ни копейки.
– Ну да, я понимаю. Вот только всё равно сердце не на месте.
– Мамуль, не переживай. Я же не одна лечу, со мной будет наш профессор. А как только приземлюсь в аэропорту, я сразу же тебе позвоню.
– Обязательно! Обязательно позвони. Целую тебя, моя хорошая!
– И я тебя целую, мам!
***
Сегодня пятница, и я рада, что эта неделя, наконец, закончилась. Завтра самолёт унесёт меня за океан.
Загранпаспорт и виза уже готовы, вещи собраны. Окрылённая предстоящей поездкой, я «сидела на чемоданах», когда на моём сотовом вдруг раздался звонок.
– Радмила? Это, Мария Петровна, жена Ивана Даниловича, – раздался в трубке тихий женский голос. – Я звоню сказать, что Иван Данилович заболел. Он сейчас в больнице и…
– Надеюсь, с ним ничего серьёзного? – тут же выпалила я. Сердце в бешено застучало.
– Всё нормально, Радмила. Сейчас всё хорошо. Ночью у него был сердечный приступ. Скорее всего, Ваня не сможет поехать завтра в экспедицию. Да не скорее всего, а не сможет. Врач строго запретил перелёты на самолёте в ближайшее время.
Я тут же плюхнулась на кровать – ноги меня не держали.
Как же так?! Почему именно сейчас?!
С одной стороны, очень переживала за профессора: сердечный приступ – это не шутка. С другой – было до жути обидно, что поездка моей мечты, скорее всего, сорвётся.
– Да… я поняла, – заторможенно ответила я.
– Радочка, ты приходи сегодня в больницу. Ваня очень просил, чтобы ты пришла – хочет выдать тебе какие-то инструкции.
– Конечно, я приду.
Уже через час я шла в белом халате по коридору частной клиники. Запах хлорки и медикаментов забился в ноздри. Я невольно поморщилась: не люблю больницы!
У палаты двести пятнадцать меня встретила невысокая седовласая женщина. Это была Мария Петровна.
– Здравствуйте, – проговорила я.
Женщина выдавила вымученную улыбку. Было видно, что от переживаний за мужа она сама держится из последних сил.
– Здравствуй, Радмила. Проходи, он ждёт.
Я вошла в приоткрытую дверь.
Палата, где лежал профессор Селезнёв, была одноместная, просторная, светлая. И если бы не эти странные пикающие аппараты и обилие трубок, торчащих из них, палата вполне сошла бы за гостиничный номер. Сервис на высоте!
Иван Данилович лежал на кровати, бледный и, казалось, безмерно уставший. Хотя ещё вчера он довольно бодро бегал по универу. Вот как так? За один день – бац! – и всё, человеку уже плохо!
– Радмила, иди сюда, – тихо проговорил он и похлопал ладонью по кровати.
Я нерешительно подошла ближе.
– Как вы себя чувствуете, Иван Данилович? – пролепетала я, чувствуя, как в носу начинает щипать от жалости к старичку.
– Хорошо, Радмила. Мне уже лучше. Я вот что хотел сказать, – проговорил он тихо. – Завтра тебе придётся лететь одной.
