Ким проехала стоящую на холме грязную ферму с дюжиной грязных коров и полудюжиной ржавых машин.
– У вас хорошие отношения с соседями? – поинтересовалась она.
Гурни то ли хмыкнул, то ли усмехнулся.
– Смотря с кем.
Они проехали еще полмили, и в конце дороги показался красный амбар Гурни на берегу пруда.
– Останови здесь, – сказал Гурни, – я хочу прогуляться по пастбищу. Заодно проснусь и взбодрюсь.
Ким нахмурилась.
– Трава, кажется, мокрая.
– Не страшно. Приду домой, разуюсь.
Она остановила машину у двери амбара, заглушила двигатель, но не убрала руку с ключа зажигания. Вид у нее был беспокойный.
Вместо того чтобы выйти, Гурни сидел и ждал. Чувствовалось, что она хочет что-то сказать.
– А что… – начала она, запнулась, потом начала снова. – А что… что дальше?
Гурни пожал плечами.
– Ты наняла меня на один день. Этот день прошел.
– Есть ли надежда на второй?
– А зачем я нужен?
– Поговорить с Максом Клинтером.
– Зачем?
– Я никак не могу его раскусить. Похоже, он знает что-то о деле Доброго Пастыря. Что-то ужасное. Но я никак не пойму, правда ли знает или сошел с ума и ему чудится. Я подумала, вы же оба детективы: если вы с ним пообщаетесь как коп с копом, он и расколется, особенно если меня там не будет – только вы, с глазу на глаз.
– Где он живет?
– Так вы поедете? И поговорите?
– Я этого не сказал. Я только спросил, где он живет.
– Недалеко от озера Кайюга. Совсем рядом с тем местом, где случилась эта провальная погоня. В том числе поэтому я боюсь, что он малость рехнулся.
– Потому что он хочет там жить?
– Дело в том, почему он хочет там жить. Он говорит, в этом месте они встретились с Добрым Пастырем и в этом же месте карма сведет их вновь.
– И с этим человеком вы мне предлагаете поговорить?
– Чокнутый, правда?
Гурни сказал, что подумает.
– Обещаю, вам с ним будет… интересно.
– Посмотрим. Дам вам знать, что решу. – Он вылез из ее крохотной машинки, посмотрел, как она разворачивается и вновь выезжает на узкую дорогу.
Короткая прогулка через пастбище как нельзя лучше помогла отвлечься от событий дня. На него нахлынули ароматы ранней весны: странноватая сладость влажной земли, воздух, такой свежий, что смог очистить душу – смыть всю копоть, мешающую видеть вещи как они есть.
По крайней мере, так казалось Гурни – пока он не пришел домой, не побыл там минут пять, не зашел в ванную, не умылся и пока Мадлен не спросила, как прошел день.
Он вспомнил, насколько сумел, подробности трех странных встреч, на которые они ходили с Ким, и всех людей, с которыми они встречались: Руди Гетца и девушку на роликах, Ларри Стерна в кардигане, как у мистера Роджерса, Роберту Роткер и ее безумный спектакль со стрельбой. Еще рассказал все, что знал о Максе Клинтере – странном, трагическом герое, чья жизнь по вине Доброго Пастыря изменилась навсегда.
Он сидел за столом у французской двери, а Мадлен стояла у раковины и нарезала овощи на разделочной доске.
– Ким хочет, чтобы я в этом поучаствовал еще один день. А я, черт возьми, не знаю, что делать.
Мадлен надрезала большую красную луковицу.
– Как твоя рука?
– Что?
– Рука. Онемевшее пятно. Как оно?
– Не знаю. Я не… – он осекся и потер предплечье и запястье. – В целом… так же, кажется. А почему ты спросила?
Она повертела в руках луковицу, снимая толстые верхние слои.
– А как бок, не болит?
– Сейчас не болит. А так, то заболит, то перестанет.
– Через каждые десять минут, так, кажется?
