Гурни отключил Ким и собирался уже засунуть телефон в карман, но он зазвонил. На экране высветилось имя: Дж. Хардвик.
– Привет, Джек, спасибо, что перезвонил.
– Что ты, Шерлок, я лишь скромный служитель закона. Чего изволит великий сыщик?
– Я точно не знаю… Какие материалы по делу Доброго Пастыря тебе доступны?
– А, понимаю, – протянул он тем самым насмешливым голосом, который так ненавидел Гурни.
– Что понимаешь?
– Чую, как у Шерлока в отставке зашевелились извилины.
Гурни оставил эту реплику без внимания.
– Так к чему у тебя есть доступ?
Хардвик прочистил горло, будто до самого желудка.
– Первоначальные отчеты о происшествии, документы жертв, дополнительные сведения о жертвах, фотографии голов, после того как их разворотила крупнокалиберная пуля. Тут мне вспоминается колоритный эпизод. Одну из убитых, весьма модную леди-риелторшу, это пушечное ядро из “дезерт-игла” оставило без целых кусков челюсти и черепа. Так вот, парнишка из отдела улик увидел зрелище, которого никогда не забудет. Мочка уха размером с десятицентовик висела на кусте сумаха, а в ней так и осталась большая бриллиантовая сережка. Ты представляешь, спец? Такое не забудешь. – Он помолчал, чтобы Гурни успел вообразить эту картину. – Так вот, у нас есть куча инфы такого рода плюс показания судмедэкспертов, отчеты отдела улик, гора лабораторных исследований, отчеты следственной команды, профиль убийцы от экспертов из отдела анализа поведения, бла-бла-бла – полтонны трепла. К чему-то есть доступ, к чему-то нет. Тебе-то что надо?
– Мне бы все, чем ты можешь поделиться, не нажив серьезных неприятностей.
Хардвик рассмеялся своим наждачным смехом.
– Раз уж связался с ФБР, то неприятности будут. Стадо самовлюбленных маразматиков: все в интересах родного бюро, все под контролем. – Он помолчал. – В общем, посмотрю. Скину тебе пару вещиц прямо сейчас и кое-что потом. Проверяй почту. – Хардвик всегда был рад помочь, если для этого надо было нарушить правила и наступить кое-кому на больные мозоли.
– Кстати, – сказал Гурни, – я как раз встречался с мистером Клинтером.
Хардвик опять забулькал, на этот раз громче.
– Ну и как тебе Макси? Впечатлил?
– Ты видел его дом?
– Ага. Кости, змеи, “хаммер” и бредятина. Ты про этот дом?
– Похоже, ты не придаешь его болтовне особого значения.
– А ты что, придаешь?
– Я пока не знаю, что о нем думать. Конечно, там есть элемент сумасшествия, но есть и актерство: он явно играет в сумасшедшего. Трудно понять, где еще игра, а где уже нет. Он что-то говорил про ПТСР. Не знаешь случайно, это не после той пьяной гонки, за которую его уволили?
– Нет. Это еще с первой войны в Персидском заливе. Парень рядом с ним попал под огонь своих с вертушки. Тогда он кое-как собрался, перетерпел. Но очень может быть, именно из-за этого он так и сдал после истории с Добрым Пастырем. Мало ли? Может, он вообразил, что палит по гребаному вертолету.
– А кто-нибудь интересовался его версиями по этому делу?
– Не было у него никаких версий. Были бредовые фантазии, ибо думал он жопой. Слыхал когда-нибудь, как говорят сумасшедшие: возьмите число ножек у стула, умножьте на мистическое число семь и получите число дней в лунном месяце. Вот такой фигней был набит Макси, по самые уши.
– То есть ты не думаешь, что у него есть какие-то дельные соображения?
Хардвик задумчиво проворчал:
– Что у Макси точно есть, так это ненависть, навязчивая идея да ум пополам с придурью.
