– Не надо, – простонала, всхлипывая позорно жалко и беспомощно. – Пожалуйста, не надо…
Тяжёлые руки опускаются на мои плечи, и я сжимаюсь, не зная, чего ожидать на этот раз. Сжимаюсь, заранее зная, что снова проиграю, что непременно обращусь в позорное бегство…
Но ничего не происходит. С меня не сдирают одежду, не заставляют изгибаться прилюдно в агонии страсти, не выбивают из лёгких воздух жёстким поцелуем, не пытаются отгрызть пальцы, не вгоняют в краску, не пугают, не рычат, никто и не думает превращаться в отвратительного монстра… Вообще ничего не происходит, лишь только я ору, словно ненормальная, на весь город Парыж.
4. Глава третья, в которой герой учится смирению
Ночью где-то под кроватью вдруг заиграла музыка, и Диметриуш долго, наверное, целую минуту, не мог понять, что происходит: сидел, тёр глаза и не соображал ни черта, пока слева не шевельнулось гладкое и горячее и не шлёпнуло его тонкой рукой по обнажённому бедру.
– Ди-и-им, телефон же.
Точно! Наклонился, чтобы нащупать валявшиеся на полу джинсы, ловко извлёк из кармана простенький и немодный, по словам лежавшей рядом женщины, мобильник, а затем прохрипел сонным голосом:
– У аппарата!
С той стороны невнятно выругались и произнесли пьяным, но вполне узнаваемым голосом Ракитского:
– Каждый раз, когда тебе звоню, боюсь в штаны наложить. Тебя кто научил так на звонки отвечать?
– Тебе что, средство от поноса порекомендовать? Жека, знаешь, который час?
– А у тебя часы сломались? – веселился Женька. – Так спроси у своей птички. Или рыбки… Я весь твой зверинец по именам не помню.
Диметриуш зло скрипнул зубами и прорычал:
– Ракитский, какого хрена? Три часа ночи, я спать хочу!
– Ну, так спи! Кто тебе не даёт? – нелогично возразил друг и заржал, как идиот.
– Зайчонок! – пропищали слева, и Диметриуш, забыв про своего пьяного друга, вздрогнул и удивлённо приподнял брови. Серьёзно? Зайчонок? Его, наследника Красного Императора только что обозвали Зайчонком? И кто? Какая-то, по словам Женьки, Птичка или Рыбка?
– Может, ты в кухню поговорить выйдешь? Мешаешь же…
– Охренеть! – забывшись, выругался шёпотом в трубку Димон и тут же добавил, пока Жека не начал выпытывать подробности:
– Это я не тебе, Ракета!
– Да я уже понял, – ответил Жека и поганеньким голосом протянул:
– Зайчо-о-о-нок!
Мля.
– Перезвоню через минуту.
Диметриуш отключился и хмуро огляделся по сторонам. Значит, мешает… Что ж, навязывать своё внимание кому бы то ни было Бьёри не привык. Бесспорно, в том, чтобы иметь постоянную любовницу, был свой плюс. И не один, скажем прямо. Но отчего-то всегда происходило одно и то же. Стоило женщине понять, что его всё устраивает, что он не хочет ничего менять, как начинались какие-то заморочки. Скандалы на пустом месте, обиды, неожиданные встречи с родителями – и не всегда с родителями наивной пассии, смешные попытки вызвать ревность, рассказы о подругах, которые все до одной вышли замуж…. Наконец, дурацкие прозвища. Котики, лапуси, пупсики. Теперь вот зайчата.
Задолбало.
Желание смыться из этой спальни вдруг обострилось до такой степени, что Димон даже не стал искать бельё. Натянул джинсы на голое тело и выскочил в коридор, на ходу просовывая голову в ворот майки и размышляя, не принёс ли он в эту квартиру что-то ценное из своих вещей. Не то чтобы это было в его привычках: личные вещи он предпочитал хранить у СЕБЯ дома, а всё, что связано с работой никогда не покидало пределов Управления. Однако и на старуху бывает проруха.
