– Что? – не поднимая головы, спросила женщина, что-то записывая в журнал.
– Это я устроил драчку.
Наконец, Светлана Игоревна «осчастливила» мальчика своим пристальным вниманием.
– Зачем? – подняв голову, поправила очки и сложила руки перед собой.
– Надо, – Грише стало неловко. Не хочется говорить правду, иначе друзья засмеют.
– Я жду внятного ответа, Григорий. Зачем ты ударил своего друга и одноклассника Фёдора Лукина?
– Заслужил, – буркнул ученик, уставившись на чёрные мысы своих потёртых ботинок, которые были велики почти на два размера.
– Мы ждём, – давление со стороны учительницы не прекращалось.
Гришка сопел и тяжело дышал, напрягая живот.
– Я не начну урок, пока ты не изложишь нам суть дела. Я хочу, чтобы все уяснили: драться – это показывать свою невоспитанность, глупость, неумение решать любой конфликт словами. Итак, Григорий, за что ты ударил Федю? Давай сейчас разрешим этот вопрос и не будем привлекать родителей. Так ты скажешь?
– Нет, – глаза Гриши наполнились слезами отчаяния. Не надо было признаваться. Теперь стой и терпи сверлящие взгляды друзей и грозный голос классного руководителя.
– В таком случае мне придётся пригласить твоих родителей на беседу, – развела руками Светлана и продолжила писать в журнале. – Печально, что ты не бережёшь нервы и здоровье своей мамы…
– Мамку не тронь! – у Гриши прорезался голос. Зловеще сказав фразу, он стукнул по столу и поднял глаза на учителя. – Не тронь, я сказал!
Светлану передёрнуло от детского возгласа. Уронив очки на стол, женщина покраснела и полезла в карман за носовым платком.
– Ты шо-о? – протянул рядом сидевший Виталя. – Она ж на тебя нажалуется, и батька тебя в живых не оставит.
– Ну и пусть! Пусть жалуется, коли жить надоело! – схватив портфель, висящий на крючке парты, Гришка бросился бежать.
У Светланы перехватило дыхание от поведения мальчика. Вконец растерявшись от последних слов Гриши, она поднялась со стула, приблизилась к окну и приложила ладонь ко рту. По лицу стало ясно – сейчас начнёт рыдать.
– Не слухайте Вы его! – Виталя вскочил с места. – Это он за батькой повторяет! А так наш Гришка хороший! Он и мухи не обидит! Вон, даже за придурошную заступился! – показал рукой на Катю.
– А почему? – зашушукались дети, любопытствуя, причём здесь Катя и почему Гришка за неё начал драку.
– Брешешь! – не выдержал побитый Федька. – Ты всё брешешь! Брехун несчастный!
Также подхватил портфель и побежал прочь.
– Да что же это происходит? – сквозь слёзы проговорила Светлана Игоревна, проводив взглядом мальчишек. – Да когда же это кончится? – всхлипнула, вспомнив прошлое.
Ребята переглянулись, не понимая, почему Гриша бросил учительнице такие страшные слова и выбежал из класса и почему Светлана Игоревна так расстроилась? И что должно кончиться? Здесь кроется какая-то тайна.
Да, тайна. Из прошлого, которое до сих пор не даёт спокойно жить классному руководителю, ни в чём не повинному перед семьёй Гриши.
В конце девятнадцатого века, когда Светлане было чуть больше тридцати, молодой и энергичный Степан обратил внимание на приезжую чернобровую учительницу. Она порядком отличалась от местных простушек своей грациозностью, прямой осанкой, лебединой шеей, манерой говорить, выбирать для беседы замысловатые фразы и держать мужчин на расстоянии. С первых минут знакомства, приезжая из окрестностей Екатеринодара, заставила сердце молодого конюха замереть от невообразимой привлекательности и услаждающего слух трепетного голоса.
