Они завернули за угол коридора, где на посту стоял сержант Престон. Доктор Фелл кивнул на табличку с просьбой не беспокоить, которая до сих пор болталась на двери, сообщая красными буквами, что внутри находится мертвая женщина. Затем он протянул свою трость и коснулся коричневых замшевых туфель, стоявших чуть левее двери.
– Непарные туфли, – произнес он мрачно. – Заметьте, я сам предостерегаю вас от излишних логических построений. И все-таки запишите себе: непарные туфли.
Хэдли развернулся к сержанту Престону:
– Что-нибудь новое есть?
– Два набора отпечатков пальцев, сэр. Фотографии сейчас проявляют, управляющий предоставил нам темную комнату прямо в отеле. А вас дожидается доктор.
– Прекрасно. Ступайте вниз и найдите ночного портье, а еще горничную, которая дежурила прошлой ночью. Приведите их сюда, но ждите за дверью, пока я не позову.
Затем Хэдли открыл дверь. Кремовые маркизы на окнах были теперь подняты, так что Кент хорошо разглядел комнату, которую утром видел в полумраке. Первые несколько мгновений он сомневался, сможет ли заставить себя войти. Он знал, что там лежит на полу, теперь он знал еще, что это Дженни, и чувствовал, как подступает нежданная тошнота. Несколько часов подряд он убеждал себя, что потерял не настолько уж близких людей, будь то Дженни или даже Род. Они носили ту же фамилию, что и он, но остальные друзья, в особенности Франсин, были гораздо ближе ему, чем эта дружелюбная молодая пара, которая промелькнула где-то на периферии его жизни. Однако больше всего его удручала бессмысленность этих преступлений, и внезапно его охватило отвращение к собственным детективным романам.
Затем Хэдли тронул его за локоть, и он вошел. Два широких окна выходили во двор-колодец, шторы из серого бархата были полностью отдернуты, демонстрируя вымощенный белой плиткой двор, похожий на ледник, и кучки снега на оконных откосах. Комната была квадратная, примерно двадцать на двадцать футов, отчего потолок казался непропорционально низким. В отделке главенствовали гладкие серые и голубые тона, только на стенной обшивке виднелся легкий узор, мебель была из полированного клена. Никакого беспорядка в глаза не бросалось. Слева от Кента стояли две кровати, голубые шелковые покрывала на них не были смяты. В стене слева виднелась еще одна дверь, ведущая в коридор, а чуть дальше – туалетный столик. Бюро, как выяснил Кент еще в свой первый визит, стояло между окнами. В стене справа он заметил теперь еще одну дверь, приоткрытую в ванную, а рядом – большой платяной шкаф. Стопка банных полотенец до сих пор лежала на небольшом столе справа от входной двери.
Очевидно, Дженни разбирала свой дорожный сундук, когда вошел убийца. Дверца платяного шкафа была приоткрыта, и Кент увидел внутри одно-единственное платье на плечиках из множества тех, что остались в сундуке; еще в шкафу стояло несколько пар обуви. Однако он заметил разительное отличие по сравнению с утром. Сундук стоял в том же положении: развернутый к двери футах в восьми от правого окна, створки были широко распахнуты. Но вот тело, которое до того лежало на правом боку с головой в сундуке, теперь распростерлось лицом вверх, фута на три-четыре ближе к двери. Кент с облегчением отметил, что лицо Дженни прикрыто полотенцем. Затем он увидел свое отражение в зеркале над бюро и невольно отпрянул.
– Я так понимаю, – проговорил он, прочищая горло, – вы переместили тело.
