– Послушайте, что происходит? – не выдержал Кент. Все это время он чувствовал, как напряжение сгущается в этой уютной комнате с горящим камином.
– Я знаю, что вы обнаружили в гостиничном номере тело женщины, – сказал Хэдли. – Мне сообщили об этом по телефону минут за пять до вашего появления. Она была задушена. Затем, предположительно после смерти, ее лицо было до неузнаваемости изуродовано каким-то тяжелым предметом. Вы видели ее при свете спички, на полу. Что ж, мистер Кент, полагаю, вы говорите правду. – Его веки на миг поднялись. – И потому я опасаюсь, что у меня для вас скверные вести. Если бы вы рассмотрели эту женщину получше, то, вероятно, узнали бы ее. Та леди – миссис Джозефин Кент, жена вашего кузена, мистера Родни Кента.
Кент перевел взгляд с Хэдли на доктора Фелла и понял, что ни один из них и не думает шутить.
– Дженни! – воскликнул он. – Но как же…
Он умолк, потому что сам не знал, что имеет в виду. Просто два этих образа, Дженни Кент и смерть, никак не совмещались: трафарет не совпадал с рисунком. Он попытался мысленно нарисовать ее портрет. Невысокая, хорошо сложенная, пухленькая женщина – да. Каштановые волосы – да. Только подобное описание подходит тысяче женщин. Казалось невероятным, что он каких-то полчаса назад стоял с зажженной спичкой в руке над женой своего кузена. С другой стороны, почему нет? В том мертвом теле между створками дорожного сундука не осталось и следа от невероятной привлекательности Дженни.
Хэдли пристально поглядел на него.
– Нет никаких сомнений, что это миссис Кент, если вы об этом сейчас размышляете, – сказал суперинтендант. – Видите ли, компания мистера Рипера прибыла в «Королевский багрянец» вчера вечером, и они заняли целое крыло седьмого этажа.
– Что, вся компания? Значит, они уже были там, когда я вошел?
– Именно. Вы хорошо знали миссис Кент?
– Наверное, мне следовало это предвидеть, – пробормотал Кент, прикидывая, скольких неприятностей избежал бы, знай он об этом. Он попытался собраться с мыслями. – Дженни? Не могу сказать, – отозвался он вполне искренне. – Она не из тех, кого можно узнать по-настоящему, и все же она нравилась абсолютно всем. Это трудно объяснить. Наверное, ее можно назвать милой. Но не приторной милашкой. И ее нельзя было бы представить на разнузданной вечеринке или совершающей нечто такое, что идет вразрез с постановлениями парламента. Еще она была удивительно привлекательна, не будучи при этом красавицей: хороший цвет лица, уравновешенный характер. Род боготворил ее, они женаты-то были год или два, и… – Он осекся. – Господи боже! Вот что самое ужасное! Это же просто убьет Рода.
Перед мысленным взором Кента возник образ его кузена Родни. Он больше сочувствовал Роду, чем его погибшей жене, потому что вырос вместе с Родом и очень его любил. Кристоферу Кенту все всегда доставалось легко. Родни же всего добивался тяжким трудом. Ко всему на свете он относился с большой серьезностью. И он идеально подходил на должность политического консультанта Дэна Рипера: старательно и с интересом отвечал на письма, подыскивал материал для речей Дэна (факты, собранные Родни Кентом, никогда не ставились под сомнение) и даже писал тексты его выступлений, отличавшиеся большой искренностью, которые Дэн затем уснащал павлиньими перьями красноречия.
– Ну конечно, номер в отеле двухместный. – Кент вспомнил об этом внезапно. – Род должен был быть с нею. И где же он тогда? Где он был, когда на нее напали? Сегодня утром его там не было. Но уверяю вас, это его просто убьет…
