Однако романы романами, а основную часть баронской библиотеки составляли книги куда более серьезные. В основном, что интересно, по точным наукам – математике, механике, географии… На так любимые эльфами и, с их подачи, многими представителями человеческой знати книги по философии и искусству в ней не нашлось места. Зато на удивление много было книг по истории, причем некоторые очень древние – и очень дорогие. Стихов – по мелочи и безо всякой системы, так что, скорее всего, они попали в библиотеку случайно, может, за компанию с каким-нибудь раритетом. Некоторые торговцы любят так делать, сбагривая в довесок к стоящей и ценной вещи, которую визитер твердо намерен купить, всяческий неликвид. Ну и книги по магии, разумеется, ни одна уважающая себя библиотека без них не обходится. Словом, рай для того, кто хочет заняться самообразованием. Ирма и занималась – а что еще делать, спрашивается? Не на кухне же сидеть.
А еще был лес. Дикий, как и положено в такой глуши. А так как здесь были предгорья, которые всего-то в паре часов пути от охотничьего домика баронов Кассии плавно переходили в самые настоящие горы, невысокие, но с крутыми склонами, то и лес был самый что ни на есть разнообразный. И лес Ирму принял.
Это сложно описать словами, да и нет в человеческом языке подобных слов. Все же люди – гораздо более грубые создания, чем эльфы, и у них нет такого сродства с природой, как у перворожденных. Поэтому они не умеют так чувствовать лес, не могут становиться с ним одним целым… Да ладно, чего уж там. Даже среди эльфов эту способность сохранили единицы, и меньше всего Ирма могла ожидать, что к ней, полукровке, у которой даже имя-то человеческое, лес окажется так расположен. Каждый раз, входя в лес, она чувствовала себя так, словно погружалась в теплую, совершенно невесомую воду. Она знала, что происходит вокруг, и для этого ей не надо было смотреть и прислушиваться – знание приходило само собой, как что-то естественное, как часть ее самой. В общем, это было здорово!
– Чего задумалась? – Эррхар с присущей драконам грубоватостью прервал ее размышления. Грубоватость – это еще мягко сказано. Обычно отношения между драконом и человеком лучше характеризуются словом «хамство». Однако этот дракон, выросший среди людей (ну, людей и эльфов, невелика разница), вел себя куда адекватнее большинства сородичей.
– Да так, – девушка легко вскочила на ноги, потянулась, разминая слегка затекшие мышцы. – А чего ты прилетел, кстати? Я бы к вечеру сама вернулась.
– Барон приезжает, – фыркнул дракон, всем своим видом показывая: мол, это для вас он что-то значит, а для него, ящера крылатого, так, мелочь. С Алленом у него сложились отношения странные – они вроде как ладили, и в то же время Эррхар старался держаться от него подальше. Как подозревала Ирма, потому, что Аллен не чувствовал перед ним даже намека на почтение (читай, опасение), которое люди, по мнению драконов, просто обязаны ощущать при одном их виде. Однако барон ровно относился ко всем и страха никогда не выказывал. Он, такое складывалось впечатление, то ли вообще не умел бояться, то ли мастерски это скрывал, а Эррхара это слегка нервировало.
– Когда? – Это было уже интересно. Аллен бывал здесь нечасто, и его визиты вносили некоторое разнообразие в монотонность сельской жизни.
– Уже подъезжать должен. Я видел его, когда над лесом пролетал.
