Так и не подружив своих тараканов в голове, плюю на все и решаю, что пусть оно идет своим чередом.
Маша, к моей радости, была дома и даже что-то готовила на кухне.
- Что делаешь? – спросил я, вытирая все еще мокрую голову полотенцем.
- Мариную мясо, - улыбнулась мне девушка, - пожаришь шашлыки?
Я кивнул. Прямо дачный отдых: банька, шашлыки, свежий воздух, симпатичная девушка под боком.
- Я собираюсь позвонить твоему отцу, ты, вроде, поговорить хотела? – я достал телефон и посмотрел на Машу.
Маша кивает и улыбается.
С Сергеем Сергеевичем я поговорил меньше минуты, сухо и по делу, а вот Маша, вырвавшая у меня практически телефон, щебетала минут десять, пока я грозно не посмотрел на нее. Я, конечно, не должен подслушивать, но мне было очень интересно. Хотя, по хорошему, Маша ни о чем конкретно и не говорила: «все в порядке», «здесь красиво», «мне скучно», «как ты, папа?» Интересно, а где ее мама? Я раньше не задавался этим вопросом, а сейчас понял, что мать в разговоре ни разу не мелькнула.
Я начал судорожно вспоминать дело Александрова, и, вроде, тогда он говорил, что не женат.
- О чем думаешь? – спросила неожиданно подошедшая Маша.
Я не стал юлить.
- Думаю о том, а где твоя мама?
Девушка пожала плечами.
- У меня ее нет, - затем, встретившись с моим непонимающим взглядом, добавила, - она отдала меня папе при родах, я ей была не нужна.
Я нахмурился. Такое тоже бывает?
- Мне замечательно живется и с одним папой, не парься, - улыбнулась Маша. – Пойдем жарить шашлыки.
Ужинать мы сели на улице, в беседке. Май в этом году шикарный, лето еще не наступило по календарю, а уже почти месяц стоит теплая погода.
- Ммм, вкусно, - прищурилась Маша, вгрызаясь в кусок свинины.
Я усмехнулся.
- Так это ты мариновала, тебе спасибо.
- Не правда, пожарить тоже нужно уметь, - затем перехватила мой усмехающийся взгляд и спросила, - что?
- Я думал, что современные девушки питаются исключительно свежими овощами, а уж к свинине и близко не подходят.
Маша пожала плечами.
- Значит, я не современная, я люблю мясо.
Между нами возникла хрупкая идиллия на грани, когда никто из нас не переходит черту, мы просто общаемся и наслаждаемся обществом друг друга. Долго ли это продлится?
Маша забирается на лавочку в беседке с ногами и обнимает себя руками, ежась от холода. Я дотягиваюсь до своей толстовки, которую захватил из дома и отдаю девушке.
- Спасибо, - улыбается она, затем кутается в мою кофту и пододвигается вплотную ко мне, облокотившись головой на мое плечо. Я на миг замираю, затем, велев заткнуться всем тараканам, обнимаю Машу. Она издает невнятный звук, похожий на мурлыканье котенка и прижимается крепче. Вот так молча мы сидим на улице, на чужой даче и делаем вид, что между нами не рабочие отношения.
На улице уже почти стемнело, и становится прохладно даже мне.
- Маш, пора спать, - говорю голове, торчащей у меня из подмышки.
- Угу, - сонно отвечает девчонка, и, недовольно, отстраняется от меня. Мы заходим в дом, поднимаемся по лестнице, возле своей спальни Маша снимает мою толстовку и отдает ее мне.
- Спокойной ночи, мишка, - сонно говорит девушка и целует меня в щеку. Затем уходит в свою спальню, а я еще минуту, как дурак, стою под ее дверью. Затем даю себе мысленную оплеуху и возвращаюсь вниз. В кабинете проверяю еще раз все камеры, закрываю все двери и только после этого иду ложиться спать.
За годы работы в полиции, я выработал чутье. Да-да, как бы это ни странно звучало, оно у меня наработанное и редко подводит. Вот и сейчас я проснулся от ощущения, что что-то не так. Посмотрел на час: 2.15. Я прислушалась, на всякий случай, доставая пистолет. Вроде, все тихо. И словно в подтверждение моих опасений, на улице зажегся фонарь, на котором установлен датчик движения. А затем я различил слабый шепот.
