Делаю глубокий вдох, наслаждаясь средиземным воздухом. Есть в этом особая магия. Этот аромат всегда отправляет меня в детство, в те времена, когда я ездила в лагеря недалеко от Сочи. Три дня на поезде с пакетом вареных яиц, курицы, лапши и сухариков казались раем для подростков, чьи приключения начиналось уже в тесном плацкарте.
– Мам, ты можешь идти. Я хочу побыть одна, – бесцветным тоном выдаю я, пока она открывает несколько шкафов в моей комнате, наглядно демонстрируя мне удобство нового пространства.
– Какая ты неблагодарная, Марин, – цокнув языком, качает головой мама. – Я устала развлекать тебя и поднимать тебе настроение.
– Я тебя об этом не просила, – отрезаю я, плюхаясь на мягкую кровать. – Достаточно было оставить меня с бабушкой дома.
– У нас договоренность, дочь.
– Ага. Можно оставить меня в покое? Тебя ждет свидание с мистером идеальность. Я так понимаю: я останусь дома одна?
– Да, с охраной и прислугой. Алекс, насколько я знаю, остался в эти выходные в колледже.
– Мне это не интересно. Был бы он здесь, я бы все равно не хотела его видеть, – вредничаю я, но озвучиваю абсолютную правду. Мне хочется закрыться от всего мира, остаться в этой милой и уютной комнатке… или тюрьме.
– Хорошо, сиди тут и думай над своим поведением. И в кого ты с таким характером?
– Может быть, в папу, о котором я ничего не знаю? – ощетинившись, скалюсь я.
Это правда. Я не знаю, кто мой отец. Мама мне о нем ничего не рассказывала. Это ее принципиальная позиция – она ведет себя так, словно его никогда и не существовало, а я появилась на свет из пробирки.
– Закончили разговор. Сиди дома и страдай от самого великолепного вида на всем побережье, – строго заканчивает разговор мать и, цокая каблуками, направляется к двери, чтобы с демонстративным хлопком закрыть ее с другой стороны.
Как только остаюсь наедине с собой, спешу на балкон, чтобы упасть в кресло-мешок и почитать сценарии к некоторым будущим постановкам. В какой-то момент я даже ловлю себя на мысли, что невероятно кайфую от мягких закатных лучей солнца, целующих мое лицо. Небо озаряется розово-фиолетовым светом, низкие облака крупными мазками нависают над темнеющим морем. Воздух в этой тюрьме по истине фантастический. И я правда стараюсь найти много плюсов в том, что нахожусь здесь, даже предвещая тот факт, что мне здесь будет неимоверно скучно.
С другой стороны… здесь мое прошлое никогда не догонит меня. Здесь никто не знает о том, что случилось тем вечером. Здесь я в безопасности.
И возможно… мама права, и мне стоит получать высшее образование здесь? Разрекламировать Денису местные актерские школы? Был бы он рядом, я бы прошла этот путь с ним, несмотря ни на что, и не оступилась.
Сама не замечаю, как погружаюсь в сон со сценарием в руках. Просыпаюсь от многотонального смеха, можно сказать, пьяного гогота. Громкая музыка, бьющая по сонной голове, раздражает нервы, и, выходя из объятий Морфея, я осознаю, что на улице уже темно. На белые стены балкона падают неоновые лучи, танцующие в такт современным трекам. Меня не покидает совершенно четкое ощущение того, что дом переполнен веселящейся молодежью.
Что, черт возьми, происходит? Осторожно опираясь на перила балкона, пытаюсь разобраться в происходящем. У меня вид на море, а не на сад, но если повернуть голову влево, то можно разглядеть толпу хихикающих девчонок в бикини.
