После этого случая в семье случился первый скандал.
— Леся, нельзя так с девочкой, что она тебе сделала? Ведь она наша дочь, мы её любим, но ты к ней придираешься как к чужой, — Дима не хотел обидеть жену, но всё же посчитал, её жестокость избыточной. Ещё и Вера в больнице лежит, некому служить буфером в отношениях.
— Она и есть чужая. Не твоя она, не твоя, — Леся вдруг зарыдала, эта боль всё ещё сидела в ней.
— Как не моя, я же ей пелёнки менял, попу мыл с самого роддома, ночами не спал, это моя девочка! — Дима застонал, это удар по его счастью, вообще по всей его жизни. И Леся так просто признаётся в измене?
— Ермаков подонок меня изнасиловал, я так надеялась, что не забеременела от него. Но когда девочка подросла, я поняла, что она его копия. Я её даже видеть не могу, понимаешь?
— А меня? — стон мужа, но Леся даже не заметила, что он побледнел.
— Что тебя?
— Меня ты тоже не любишь, ты тогда меня соблазнила, чтобы изнасилование покрыть?
— Что ты, я тебя обожала с первого дня знакомства, я потому и отказала, тому козлу, потому что только о тебе и думала, мечтала. Но он накинулся на меня, ударил, и пока я была без сознания, изнасиловал, — рыдания Леси не остановить.
— Девочка моя, не смог я тебя защитить, с такой раной ты все эти годы жила. Милая моя.
Дима резко поднялся, подошёл к жене, обнял и поцеловал и тут же осел. Для него это откровение стало роковым, давление подскочило, оторвался тромб и мгновенная смерть.
Трагедию Шевцовы пережили с трудом, но Ане досталось больше всех.
После смерти папы Димы, жизнь дочери в родной семье оказалась сущим адом, Леся обвинила девочку в смерти отца. Может, неявно, но для всех это казалось очевидным фактом.
Саша перестал разговаривать с сестрой, Вера постарела и сникла, смерть зятя для неё стала ударом, после которого трудно оправиться. Аня тихо жила в квартире бабушки, стараясь не показываться на глаза матери.
— Бабушка, ну почему меня мама так ненавидит? — Аня в очередной раз решила выяснить причину своих несчастий.
— Ты постоянно спрашиваешь, любит она тебя, просто характер такой.
— Нет, не любит. Я точно знаю. Смотри, как с Саши пылинки сдувает.
Вера налила чай, села за стол и долго смотрела в окно, её глаза наполнились слезами.
— Знаешь, если я не расскажу, ты так и будешь думать, что это твоя вина, а твоей вины туту нет. Леська сама виновата, говорила ей не общаться с этим паразитом. Но она же всё время его пускала, вот и допускалась.
— Да о чём, ты бабуль.
Аня пододвинула стул ближе, наконец, бабушка решилась.
— Да об отце твоём настоящем, Антоне Ермакове, был у неё хахаль, год встречались, я и не думала, что Дима на Леську посмотрит. Ну, пошутил однажды, что женился бы, а я возьми, да и ляпни ей. Вот мать твоя и влюбилась в папу Диму, нет бы молчать, но она этому Антону-то и сказала, что любит другого. Он её ударил, изнасиловал и сбежал в Москву, пару я раз его мать видела, но не здоровались, так и пропал, гад. Эта обида и не давала твоей матери жить счастливо. Ладно бы изнасиловал, так ещё и ребёнка заделал.
— А Дима знал? — Аня чуть не задохнулась.
— Нет, но боюсь, когда ты сбежала, она ему всё и рассказала. Вот у него сердце и не выдержало, — голос бабушки дрожит, она начала тихо плакать, вытирая кухонным полотенцем слёзы.
— А адрес матери этого Антона Ермакова знаешь?
— Да в следующем за моим старым домом их барак и стоял. Сгорел теперь. Не знаю про неё ничего, слышала, что он ей квартиру купил в центре. Не ищи. Приличный и добрый мужчина никогда силой любимую женщину не возьмёт, понимаешь? Он подонок, матери жизнь испортил, тебе, Диме, и если встретишься с ним, то и снова тебе гадости сделает. Помяни моё слово.
